Будочник глянул на хозяина лавки, и тот кивнул, подтверждая истинность моих слов.
— Спускайтесь, месье, я сам погляжу. — В голосе стража не было уверенности; он вовсе не горел желанием отдавать приказы чужестранцу, да еще и офицеру, и потому словно не заметил, что я проигнорировал его слова, и, пропустив вперед, пристроился за спиной.
Жилище ван Хеллена представляло собой две скудно обставленные комнаты. На полу валялась одежда, вывернутые ящики комода, то там, то здесь виднелись пятна крови. Сквозь приоткрытую дверь во вторую комнату просматривалась развороченная постель, но никаких иных следов, кроме этого картинного погрома, я не заметил.
— Так, — веско подытожил будочник, прохаживаясь среди валявшихся на полу личных вещей исчезнувшего живописца. — Как есть, разбойники орудовали.
— Вряд ли, — с сомнением заметил я. — Вон, на полу камзол из лилового бархата, шитый золотом. Какой бы разбойник мимо прошел? И еще, — я внимательно поглядел на пол, — кровь есть, а следов борьбы не видно. Похоже, разбойники летали по воздуху. Никто даже каблуком не зацепил кровавых луж.
Полицейский чин бросил на иноземца негодующий взгляд. Страж порядка страсть как не любил загадок с криминальным уклоном.
— Ступайте, господин офицер. Тут, позвольте сказать, не вашего ума дело.
Я возмущенно дернул плечом, но в голове у меня звучало:
— Это ты ловко подметил. Вряд ли нашего бегучего голландца ангелы вознесли.
— Лис, ты почти угадал. Ван Хеллен умер неделю назад.
— А, так это кладбищенская охрана возвращает его к месту прописки?
— И похоронен он в Берне.
— Ну да, неделю гнались… Постой, как в Берне?
— Обычно. При помощи кирки и лопат.
— Для мертвеца чрезвычайно активный образ жизни! Вот что с людьми привязанность к пиву и сосискам делает.
— Лис, ты вообще где?
— Где, где? В Уганде! Я понял, что мне пора отправиться на свалку.
— И?
— Отправился туда и, как говорится, немало при том преуспел.
— Это какая-то твоя новая афера?
— Попрошу без голословных инсинуаций и клеветнических поползновений! Сначала оденьте слова в броню фактов, а уж потом бросайте их на ветер.
Я вздохнул. Моего напарника почему-то развлекала кровавая, извините за каламбур, головоломка. Между тем будочник отставил громоздкую алебарду и начал бродить из помещения в помещение, то заглядывая в ящики комода, то примериваясь, не спрятался ли маэстро ван Хеллен под кроватью.
— А шум какой-то был? — Он поглядел на шорника.
Тот лишь в недоумении развел руками:
— Да разве за моим стуком-грюком услышишь?
— И то верно. Ну, стало быть, вот, — глубокомысленно изрек слуга закона.
Я вновь принялся осматривать кровавые лужи, пытаясь сообразить, что здесь произошло. Шпаги, обычной для людей благородного звания, видно не было. Возможно, здесь развернулась настоящая схватка и это кровь не одного, а нескольких человек?
Стоп, что-то не вяжется… Как-то все слишком художественно… По-хорошему, кровь следовало бы послать на экспертизу, но время криминалистики еще не наступило. Я восстановил в памяти кровавые пятна на ступенях, зацепившуюся за гвоздь нитку… Если можно предположить, что в комнатах раненый или раненые передвигались сами, то, начиная с крыльца, тело уже тащили. Но кровь не смазана — ровные капли. Значит, никакого трупа в мешке не было. Кто-то — вероятно, сам художник — пытается водить нас за нос. Но зачем? Никаких доказательств его вины нет. Даже если бы замеченные Сергеем рисунки были в наших руках, вряд ли удалось бы что-то доказать.
— Капитан, — послышалось на канале связи, — я тут бутылку нашел. Хорошую, ценную.
— В каком смысле?
— Ну, не в смысле вторсырья и стеклотары, ясен пень! Из нее кровь наливали.
— Господа, — подал голос стоящий у двери эскулап, — если мое присутствие здесь не вызвано настоятельной необходимостью, позвольте я вернусь к исполнению своих обязанностей подле его высочества?
Будочник на минуту задумался, соображая, может ли доктор быть свидетелем, и после напряжения внутричерепного мыслительного вещества пришел к выводу, что нет.
— Ступайте, ваша милость.
— Если мертвец вернется, мы непременно отправим его к вам на лечение.
Не слишком щедрое апрельское солнце уже клонилось к закату когда мы с Лисом покинули место псевдоубийства с полной убежденностью, что кто-то пытается дурачить нас, Конде и еще бог весть кого. Кто бы ни был этот ван Хеллен, вернее, его здешний дубликат, это был странный образчик людской породы. Профессиональный шпион не стал бы так напрягаться из-за наших с Лисом подозрений. Тем более, что живописец, вероятно, слышал о моих планах отплыть в ближайшее время из Риги…