— Именно так, Вальдар. Есть и еще множество странностей. Взять, скажем, очень странное отступление герцога Брауншвейгского под Вальми, которое спасло революционные парижские власти… Все эти события нелогичны и не имеют внятного объяснения каждое в отдельности, но вместе составляют неприглядную картину. Мы, возможно, упускаем из виду какого-то очень деятельного игрока. Скажу больше — даже понятия не имеем, кто он. Следовательно, ваша задача — приклеиться к Наполеону, удержать его от «не обдуманных…», гм… нами поступков и, естественно, обнаружить неведомого пока Институту противника. Думаю, не стоит объяснять, насколько нам важно понять его цели и задачи.
— Да шо уж там, — мой напарник оторвался от разглядывания тонкой гравировки на подаренных ему стационарным агентом пистолях богемской работы, — и ежу понятно. Банальная задача с одним известным, в смысле Наполеоном, и одним неизвестным.
Митава встречала приезжих негромким говором бредущих по делам бюргеров, грохотом телег по брусчатке, детским гомоном и общей атмосферой будничной суеты. Кроме дежурного вахтмистра, изучившего подорожную и скомандовавшего поднять шлагбаум, до нас никому не было дела, да и вахтмистр даже не оглянулся вслед проехавшим мимо верховым. Я чуть слышно вздохнул.
— Острый приступ ностальгии? — осведомился Лис.
— Есть немного.
Когда-то между Ригой и Митавой располагался лагерь экспедиционного корпуса Емельяна Пугачева, отправлявшегося в Америку. Как полагал король Англии — для борьбы с мятежниками. Как показала реальность…[4]
— Шляпы, шляпы! Покупайте шляпы! — орал звонкоголосый юнец у открытой двери в лавку.
— Эй, приятель, — Сергей остановил коня, — где найти принца? — Он даже не стал уточнять, какого именно.
— Во-он там, от цирюльни направо, до трактира «Коронованный медведь». Дальше налево, у костела, стало быть, опять направо, увидите, там еще герб с лилиями висит. А вот шляпу не желаете? У нас самые лучшие, не стыдно перед его высочеством снять.
— Тут, понимаешь ли, — Лис тронул шпорами конские бока, — дело не в шляпе.
— А в чем же? — удивился зазывала.
— В том, чтоб его не прошляпить. — Сергей кинул мальчишке потертый медяк и догнал меня. — Ты чему усмехаешься?
— Вдруг подумалось, что прозвище славного предка французской королевской династии графа Парижского, герцога западных франков Гуго — Капет, на старофранцузском как раз и означает «шляпа». По-моему, это символично.
— А то! — согласился Лис. — Значит, дело таки в шляпе. Вот теперь они со своим Капетом по кругу и пошли — подайте, не минайте…
Между тем, пройдя все указанные горластым мальчишкой повороты, мы почти уперлись в кованые ворота, на которых красовался герб рода де Бурбон-Конде. У калитки с ружьями на плечо стояли рослые солдаты в мундирах русской армии, но с французскими лилиями на гренадерских шапках.
— Bonjour, месье, — приветствовал я. — Мы по приглашению его высочества.
Переговоры с караульным начальником не заняли и пяти минут. Сверившись со списком, он поклонился и отправил посыльного оповестить принца о нашем прибытии. Вскоре я, как обычно, оставив Лиса разведывать обстановку, входил в приемную несломленного меча Франции — принца Луи-Жозефа Конде.
Высокий, подтянутый, в российском генеральском мундире с орденами Святого Духа и Святого Людовика на груди, он казался воплощением аристократизма, осколком былой эпохи. Рука картинно опиралась на вызолоченный эфес шпаги. Суровое лицо казалось преждевременно состарившимся, но холодные глаза смотрели твердо и требовательно. Я протянул принцу опечатанный пакет, совсем недавно полученный от Колонтарева.
— Вальтаре Камдель, барон де Вержен, — прочитал вслух хозяин дома, — в прошлом — капитан пикардийских шевальжеров[5]. — Его высочество пробежал взглядом еще несколько строк и поднял на меня глаза. — Герцог Ришелье рекомендует вас как храброго воина и отменного бойца, обладающего к тому же редкой сообразительностью.
Я молча склонил голову и прижал руку к груди, активизируя закрытую связь.
— Лестная оценка. — Принц закончил изучать документ и положил его на вызолоченный столик красного дерева. — Я так понимаю, все последние годы вы жили в Одессе под крылом герцога, а сейчас решили присоединиться к нам. Почему?
— Почему не участвовал ранее или почему решился теперь?
— И то и другое.
— Приходил в себя после ранений, а кроме того, наши силы, увы, слишком малы, чтобы вести правильную войну с узурпаторами. А идти на смерть просто, чтобы показать, что не боишься ее, как делали оставшиеся в Париже аристократы, заранее выбривая затылок, дабы не утруждать палача у гильотины, — как по мне, глупое позерство.
5