Лесников как узнал, что и Лебедев вернулся в Хабаровск, так и зашелся от нетерпения.
— Где товарищ командир? — допрашивал он Яницына. — Смертушка, как повидать его охота!
— Придет, придет! Мимо дома не пройдет…
Лебедев пришел поздно вечером, когда все уже спали. Лесников спал вполглаза: ждал его. Подготовился честь по чести — загодя сбегал в китайскую лавчонку, купил бутылку «белой». Сидели два друга, выпивали, вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе сражались они…
После завтрака шестерка дружных партизан принарядилась и отправилась по указанному в повестке адресу…
Алена еще слаба, еще не привыкла к многолюдью: будто во сне отвечала на приветствия, на радостные зазывные крики. Знакомых оказалось много: друзья отрядные — партизаны, армейские товарищи.
Алена скромно села в уголок. Лебедев сел рядом, строгий, похудевший.
— Зачем нас позвали-то? — спрашивает его Алена.
Он смеется и глядит на нее с лукавинкой.
— Потерпите, Елена Дмитриевна. Всякому овощу свое время… Расцвели вы, Елена Дмитриевна. Молодая стала с кудряшками короткими… — Лебедев любовался ею: «Похорошела! Значит, счастливое замужество…»
— Расцветешь! — отвечает она. — Опять волосы в госпитале откромсали. Стыдно на люди показаться…
— Отрастут! Это не печаль…
Тут их прервали — позвали всех в большой зал.
За столом, накрытым красной скатертью, сидел президиум — военные чины и штатские. И Вадим там.
Приглашенные степенно усаживались на места, переговаривались. Осмотрелась Алена. Тихо стало. Торжественно. Знамя полковое, простреленное на стене висит.
Советское правительство награждало сынов и дочерей своих за доблесть и отвагу в боях с врагом.
Первый орден — орден Красного Знамени — вручается Шестому стрелковому полку: он наносил беспощадные удары по врагу во время Волочаевского боя.
Награда следовала за наградой. Прославленные имена. Военачальники. Полководцы.
«А меня зачем вызвали?» — недоумевает Алена.
Сергей Петрович!.. Костины! Яницын! Лесников!
Она кричит от восторга, хлопает вместе со всеми в ладоши, радуется от души за друзей, за батю.
Вдруг вызывают Алену.
Советская власть наградила и ее за боевые заслуги.
Получила она награду и стоит около стола президиума. Потом перекрестилась медленно на боевое, пулями пробитое знамя. И опять стоит…
Подняла глаза на людей. Никто и не улыбнулся на ее неуместное действие. Подалась Алена к народу.
— Товарищи! Какое слово мне вымолвить?.. Не народилось еще то слово, чтобы высказать вам все, что я чувствую. А света и тепла, которые мне сегодня душу обожгли и согрели, на всю мою жизнь хватит. Я вот перекрестилась истово, никто из вас и не улыбнулся: поняли, значит, что это я крест ставила на прошлой своей жизни. Теперь все прошло, как огнем прижгло. Много мне хочется сказать, а вот не умею. Товарищ мой отрядный — в боях под Волочаевкой сбило его, — умирая на моих руках, рвался за боевыми друзьями. «Вперед! — говорит. — Только вперед, сестра Алена!» Слова его победные я на всю жизнь сохранить решила! Только вперед идти буду! Вспомню сотни павших на снегу Волочаевки, вспомню тоску одинокого человека на краю большой ледяной реки, вспомню мечты золотые о будущем мужа моего, погибшего от вражеского штыка, и думаю: «Ах, нельзя нам останавливаться! Вперед, только вперед идти! Трудов край непочатый. В жизни след проторить хочется, чтобы детям нашим легче идти было».
Большую я силу чувствую в себе. Вот лечилась в госпитале и все рвалась: «Ах, не могу я, доктор, лежать! Руки труда просят!» Смели мы белых гадов в Японское море! С Россией-родиной воссоединились! Разве мало у нас горя и нищеты? Раздумаюсь ино в ночь, а сердце как ножом полоснет: вижу вот, наяву вижу бабью многострадальную долю. Иной раз боль прихлынет, сердце щемит, — будто не одно у меня сердце в груди, а три. Взяла бы я на руки человека с его тоской и болью… душу выложила, а утешила, на настоящую дорогу вывела!
Вот и сейчас чувствую: не одно, а три сердца в груди стучат! Мне много надо жить и трудиться… Прошу Ленину от меня спасибо послать, великую благодарность: человек, мол, один-одинокий долго по ледяным тропам шел, из сил выбивался, а революция его взяла за руку и на большую дорогу вывела…
Так и не закончила Алена — захватило ей горло.
Боевые ее друзья-соратники поднялись с мест.
— Слава женщинам-партизанкам!
— Боевым подругам ур-ра!
— Да здравствует Ленин!
На другой день еще затемно провожали братья-близнецы Лебедев и Яницын в Темную речку Алену, маму Машу, друзей-партизан. Приехали к базару. Светало.