На душе стало немного легче, однако тревога ни на минуту не покидала меня. Ведь Тула совсем рядом, а там — и Москва.
— Послать бы кого-нибудь из наших в Тулу, — будто прочитав мои мысли, предложил бригадный комиссар Сорокин. — Надо рассказать городским властям об обстановке, помочь организовать самооборону.
Предложение было дельное. Три офицера во главе с майором Ефимовым тотчас выехали в Тулу. Сведения о противнике, полученные от пленных, были срочно доложены в Ставку.
— Держитесь, голубчик, пополнение вот-вот получите, — сказал маршал Шапошников.
И действительно, в ночь на 4 октября в Мценск прибыл эшелон с танками. Мы с Сорокиным поехали на железнодорожную станцию. Было очень темно, накрапывал дождь. У разгрузочной площадки виднелся длинный состав. Впереди устало пыхтел мощный паровоз ФД. В пристанционном скверике стояли два штабных автобуса. В одном из них мы нашли заместителя командира бригады полковника П. А. Рябова, сообщившего, что первый эшелон 4-й танковой бригады прибыл в составе шестнадцати танков. Его, как и другие части, провожал на фронт заместитель Председателя Совнаркома Вячеслав Александрович Малышев.
Перед Рябовым была поставлена задача: выделить две группы на танках Т-34 и КВ и во что бы то ни стало разведать силы противника в Орле. Первую группу возглавил капитан В. Гусев, вторую — старший лейтенант А. Бурда. В предрассветной темноте разведчики выступили из Мценска.
Вечером танкисты Гусева ворвались в Орел. Семь наших машин, непрерывно ведя огонь из орудий и пулеметов, пронеслись по улицам. Под гусеницами мощных танков, словно спичечные коробки, трещали «опели», «мерседесы», «Рено», «шкоды».
Бывший работник Орловского обкома партии Лука Степанович Гапоненко[13] недавно рассказал мне, какая паника охватила немцев, когда в город ворвались советские танки. Фашисты ошалело метались по улицам, вели беспорядочный огонь, в том числе и по своим, многие попадали под гусеницы наших боевых машин.
Бой на улицах Орла длился около трех часов, пока у наших не кончились боеприпасы. За это время они уничтожили девятнадцать танков, восемь орудий, около ста автомашин, несколько сот вражеских солдат и офицеров. Отходя, танкисты В. Гусева столкнулись с разведгруппой гитлеровцев, возвращавшейся в Орел. В течение трех минут они раздавили четыре бронетранспортера, а экипаж пятого сдался. В плену оказались офицер и восемь солдат. На карте, отобранной у гитлеровца, были помечены задачи и результаты разведки. Познакомившись с ней, мы поняли: орловская группировка противника нацеливается на Тулу и далее на Москву. Немецкого офицера вместе с картой срочно отправили в Генеральный штаб.
Приблизительно в то же время А. Бурда пробрался в тыл противника. Захватив пленных, он узнал, что на рассвете 5 октября немцы намерены двинуться из Орла на северо-восток. Старший лейтенант решил устроить на их пути засаду. Вскоре танки Гудериана с пехотой на бронетранспортерах действительно появились на дороге. Бурда подпустил их на ближнюю дистанцию и открыл огонь. Затем поставленный в засаду первый танковый взвод с ходу атаковал врага, круша все на своем пути. Заместитель политрука Евгений Багурский, находясь на броне танка, в упор расстреливал фашистов из автомата. Итог стычки: двенадцать подбитых немецких танков, три орудия и сотня убитых солдат.
Опомнившись, гитлеровцы двинули пятнадцать танков с пехотой на броне в обход разведгруппы. Но здесь их ждал новый сюрприз: кинжальный огонь двух танков под командованием Петра Молчанова. Загорелось пять вражеских машин, полегло до роты пехоты. Фашисты бросили против смельчаков авиацию. Бурда быстро отвел свою группу в район села Кофанова. Замаскировавшись в лесу, бойцы не без любопытства наблюдали, как двадцать «юнкерсов» молотили то место, где догорали танки с желтыми крестами на броне.
Бурда со своими товарищами оказался в глубоком тылу врага. Мы считали, что его разведгруппа погибла, и очень жалели отважных танкистов и их замечательного командира. Как-то в свободную минуту начальник политотдела бригады полковник Иван Григорьевич Деревянкин, хорошо знавший своих людей, обстоятельно рассказал мне биографию старшего лейтенанта.
Александр Федорович Бурда вырос в Донбассе, в семье потомственного шахтера. Рано лишившись отца (погиб в 1918 году в боях против Деникина), мальчик с девяти лет начал работать, а когда подрос, поступил на шахту «Валентиновка» учеником электромеханика. Потом был электриком, слесарем-инструментальщиком, механиком. Осенью 1932 года Александра призвали в Красную Армию. За успехи в боевой и политической подготовке его наградили нагрудным знаком «Отличник РККА» и направили на курсы средних командиров. Выпуск состоялся незадолго до войны. Александр Федорович стал лейтенантом. Первый день войны застал его в Западной Украине, близ города Станислава. Он командовал танковой ротой. Но боевых машин рота не имела. В 1940 году многие стрелковые и кавалерийские дивизии были переименованы в танковые и механизированные. Орудия и коней они сдали, а танков и автомобилей не получили. Тысячи таких «танкистов» дрались в начале войны как обычные пехотинцы, хотя на бумаге, в сводках, числились танкистами. Сражалась в пешем строю и рота Бурды…