Никогда не изгладится из моей памяти подвиг Николая Сименчука и гибель героя. Этот смельчак сражался в горящем танке и один уничтожил шесть гитлеровских бронированных машин. Комсомольский билет танкиста был пробит осколком снаряда и залит кровью…
Майор Выропаев, командир 1-го эскадрона 170-го кавалерийского полка 41-й кавдивизии (командир П. М. Давыдов, военком Г. А. Толокольников), действовавшей в некотором отрыве от корпуса, в одной из стычек уничтожил более двадцати гитлеровцев.
Девять дней сражались воины 1-го Особого гвардейского стрелкового корпуса на полях Орловщины. Четырежды меняли они рубеж, ведя подвижную оборону, изматывая противника в ожесточенных боях. На пятом рубеже по реке Зуше остановили врага и до 24 октября удерживали свои позиции. К тому времени был завершен в основном отход частей 50-й армии Брянского фронта в район Тулы.
Девять дней — срок сравнительно небольшой, но это были дни огромного боевого напряжения: приходилось отражать непрерывный ожесточенный натиск неприятеля.
За отважные действия 4-я танковая бригада получила звание 1-й гвардейской, что явилось началом рождения танковой гвардии. Остальные соединения корпуса также были отмечены Ставкой Верховного Главнокомандования.
Потеряв в тех боях значительное количество танков, фашистский генерал Гудериан спустя много лет признался в своих мемуарах: «Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить».
В самый разгар боя за Мценск мне сообщили на наблюдательный пункт корпуса:
— Товарищ генерал, вас срочно просят к ВЧ.
Высокочастотный телефон в то время был новинкой. Его устанавливали для поддержания надежной связи между Ставкой и штабами крупных войсковых соединений. По ВЧ велись особо важные переговоры, передавались директивы Верховного Главнокомандования. Для нас, командиров крупных соединений, вызов к ВЧ почти всегда означал новый приказ или серьезный разговор. О здоровье и настроении по этому аппарату не справлялись.
На пункте связи я застал всех в большом смятении. Взял трубку, доложил и сразу услышал в телефоне:
— На проводе Лелюшенко! Другой голос приказал:
— Пускай ждет. Сейчас с ним будут говорить. Наступила минутная пауза. Затем очень четко я услышал негромкий голос маршала Шапошникова:
— Что там у вас, голубчик?
— Выбиваем немцев из Мценска.
— Выбиваете? Это хорошо, очень хорошо. Теперь слушайте. Есть решение назначить вас командующим пятой армией. Она должна занять оборону в районе Можайска. Армия непосредственно подчиняется Ставке. Ясно?
— Все понял. Только прошу разрешения, товарищ маршал, закончить операцию по очищению Мценска от противника.
— Ладно, заканчивайте, но не задерживайтесь. Завтра должны быть у нас в Москве. Тогда все подробно обговорим. Желаю успеха!
К утру 11 октября мы очистили Мценск от немцев, и все свободно вздохнули. Наступили минуты прощания с боевыми товарищами. Я не представлял себе, что за девять дней можно так сблизиться, узнать и полюбить людей, о которых совсем недавно не имел ни малейшего представления.
Когда меня спросили из Ставки, кого назначить на освободившуюся должность командира корпуса, я без раздумий назвал Алексея Васильевича Куркина. Ему, танкисту, в той динамичной обстановке по праву следовало поручить это дело. Ставка утвердила мое предложение.
Глава четвертая
Бородино
Дежурный генерал Ставки скрылся за тяжелой дубовой дверью и тут же вышел обратно:
— Вас просят зайти!
Через минуту я уже докладывал:
— Противник из Мценска выбит. Положение на реке Зуше стабилизировано…
Сталин ходил по комнате, набивая табаком трубку. Маршал Шапошников склонился над картой. Строго глядя на меня, Молотов неожиданно спросил:
— Почему вы не выбили противника из Орла?
Я был ошеломлен этим вопросом и ответил в несколько возбужденном тоне:
— Нечем было выбивать! Да если бы и были силы, вряд ли стоило лезть в город… Фланги у нас совершенно открыты на сотни километров. Враг мог свободно обойти корпус и ринуться на Тулу, а потом и дальше…