― Джон-кинг! Я подкупила стражу — я свободна!
Кинг опустил топор.
― Вот она! ― указал он на машину времени. ― Забирайся внутрь! Я должен встретить того человека снаружи!
Юрта следует убить — уничтожение военного генератора лишь заставило бы его создать другой. Кинг был сбит с толку множеством вещей, которые ему следовало сделать. Он чувствовал, что должен поспешить, иначе разгневанный рок уничтожит человека, перевернувшего тридцать тысяч лет истории.
Убить Юрта.
Тут он увидел, что Фоума поднялась на ноги. Она дёрнула за рычаг, и огромный гонг загремел и загудел. На нижнем этаже закричали люди, залязгали доспехи. Собиралась стража.
Убить Фоуму!
Это было безумием, но Кинга одурманивала ненависть. Ошеломлённый собственной яростью, он оставался на месте, не нападая на Фоуму и не бросившись в зал, чтобы прикончить Юрта.
Закричав, Фоума рванулась к машине времени. Ания, нежная Ания бросилась ей навстречу — зелёные глаза пылали презрением, зубы были оскалены. Она наступала на Фоуму. Генератор войны был слишком силён для неё, и она знала всё о любви темноволосой женщины к Кингу.
Белые и смуглые конечности, молотящие и колотящие; брюнетка со свежими царапинами от ногтей, блондинка с потемневшими синяками, путаница волос и порванных одежд.
Кинг закричал:
― Остановитесь, дуры, я возьму вас обоих!
Он метнулся к ним, чтобы привести их в чувство и бросил секиру. Стражники уже топотали по лестнице в зал, а рядом бушевал Юрт. Потрясённый всё усиливающимся ощущением кошмарной неудачи, Кинг схватил секиру. Юрт бросил бич и вытащил лучевой скипетр. Кинг метнул в него увесистую секиру.
Это был хороший бросок, но недостаточно хороший. Он лишь заставил Юрта покачать головой. Сверкнувшая секира врезалась в каменную кладку, полетели искры, и оружие лязгнуло о противоположную стену. Юрт навёл парализатор. Кинг увернулся. Сражающиеся девушки катались у него под ногами ― он споткнулся о них и упал назад, в кучу малу.
Юрт крикнул солдатам:
― Он там, парализованный! Взять его!
Колонной по четыре они ворвались внутрь, наставив трезубцы. Кинг метнулся, чтобы схватить Анию. Но её крепко держала Фоума; брюнетка, получившая весь силовой заряд, который парализовал бы Кинга, если бы он не споткнулся, не могла отпустить свою противницу. Кинг не мог ни разъединить, ни поднять их обеих — люк был слишком узок для этого.
Лучевой проектор снова сверкнул над головами пригнувшихся стражников. Паника загнала Кинга в машину времени. Он задвинул люк. Заряд впустую рассеялся по массивному металлическому корпусу, а трезубцы тщетно били в стены и иллюминаторы. Он толкнул рычаг обратно до отказа, запуская механизм.
Вопящие солдаты растворились в серой мгле. Когда чувства Кинга вновь пришли в норму, он снова был в своей собственной лаборатории, без каких-либо следов побоев или борьбы. Но он вернулся не совсем таким, как прежде. Он посмотрел на пустоту между руками, которые держал достаточно далеко друг от друга, чтобы сжать изгиб талии стройной девушки. Кинг покачал головой, презирая себя.
Снаружи разносчики газет выкрикивали военные новости. Он потерпел неудачу, потому что был подстрекаем той же яростью, которую отправлялся уничтожить. Но если даже люди Золотого Века поддались волне ненависти, то как мог противиться ей он, с наследием тысячи враждовавших поколений? Он позволил пустым рукам сомкнуться и закрыл глаза.
Теперь он понял, что ни один человек не может изменить то, что произошло — он никак не мог вернуться с Анией или с Фоумой в этот век. Но он принёс с собой память, и очарование Ании расцвело в его воображении. И он вспоминал о Фоуме, как об аромате, возбуждающим чувства, о пылкости, даже слабый отблеск которой тревожил его.
Он отправился перекусить и не поверил собственным часам. Учитывая период его дезориентации, казалось, что времени почти не прошло. Его изорванную гимнастёрку мог бессознательно повредить он сам.
Иллюзия? Тогда она отчасти дала ему умиротворённость и понимание, что ни один человек не может отменить то, что уже произошло. Этот запах в его ноздрях… «Выйди — говорил он ему, — оглянись вокруг»… Это благоухание не могло исходить из лаборатории…
Потом он увидел девушку, белокурую, стройную и красивую; лёгкий ветерок заставил юбку облепить её прекрасные ножки и теребил её блестящие волосы. Что-то в её профиле и походке заставило его вспомнить Анию — её взгляд украдкой и полуулыбка. Он знал, что скоро встретится с ней и обретёт то, что почти сумел принести с зари раздора.