— Вы не заговаривайте мне зубы… Я не для себя прошу…
— А для кого? Вот на днях Степан из восьмой команды сбежал, дочь заболела, вы бы за ним пошли?
— Нет, но он тоже не за себя, получается…
— За себя. Потому что это его дочь, не ваша, и он ей должен, и только он и может помочь. По его мнению. Именно так это и работает, игра пытается забрать самое дорогое именно для вас…
— Так и нахрена мне тогда нужна такая игра? Ещё раз — я на это не подписывался и мне эта ваша башня до лампочки! Я здесь только потому, что вы меня выкупили у глобал века.
— Это не так, — Вел грустно улыбнулся, — Башня должна быть достроена и вы знаете, почему.
— Почему? — Глеб невольно подался вперёд, надеясь услышать ответ на вопрос, который уже давно его мучил.
— Потому что это единственный шанс все исправить…
— Исправить что, простите?
— Всё.
Почему-то Глеб не стал больше переспрашивать, поняв, что на этом разговор закончен и никаких подробностей он не получит. Хотя то, что Вел понимает смысл постройки башни, стало очевидно.
Значит, темнит модератор, сильно темнит. Может, он про то, что башня исправит текущее положение дел, уберет с улиц оборотней и вампиров, вернёт в легенды и сказки всех этих банши, кикимор, крысолюдов и прочую нечисть?
Было бы хорошо, хотя маловероятно. Значит, дело в другом.
В голову полезли какие-то библейские сюжеты про Адама и Еву, что это может быть исправление той самой первой ошибки со съедением яблока, но это уже было явным уходом не в ту степь, ЗВоН не отличался никакой религиозностью, так что то, что имел в виду Вел, было в другой области.
Но в какой? В личной жизни у Бойцова не было каких-то фатальных ошибок, которые он очень хотел бы исправить, поэтому мотив игры в исправлении чего бы то ни было был для него несущественным.
Поэтому Глеба вообще ничего не сдерживало от бегства ради спасения Насти, кроме внезапно образовавшегося внутреннего ощущения, что так делать не нужно.
Неужели он все-таки поверил старому модератору?
От размышлений отвлёк оглушительный грохот снаружи.
— Это за?! — воскликнул Глеб, хватаясь за рукояти мачете и топорика. Первым рефлексом было бежать и крушить очередные полчища.
А с другой стороны… Это же прекрасная возможность улизнуть из башни, пока идёт очередная волна.
Никто и не заметит, плюс к тому можно будет сказаться, что его похитили или ранили во время атаки, поэтому и не пришел на вечерний разбор.
Конечно, Вел сложит два плюс два, он же не идиот, но если Глеб ему правда нужен в роли защитника, закроет глаза.
Все это выглядело отличным планом, надёжным, как швейцарские часы.
Между тем, грохот повторился, на этот раз гораздо ближе. Более того, стены заходили ходуном и с потолка посыпалась крошка. Похоже, эта волна была реально опасной, поэтому Бойцов со всех ног помчался к выходу.
Даже если он будет сваливать, то придется делать это с боем.
Однако на выходе он никого не встретил, только ветер гулял, поднимая строительную пыль. Основной бой был с другой стороны здания, откуда раздался очередной гул и дикий завораживающий вой десяток глоток.
Глеб невольно поежился, чувствуя себя неловко. Похоже, башню атаковала стая диких зверей вроде волков. Хотя откуда тогда грохот? Волки на танке или с артиллерией? В этом мире можно и не такое встретить, конечно, хотя все равно диковато.
В любом случае, можно свалить незаметно, пока идёт такой замес. Настя ему была важней этой башни и ее защитников, хоть он к ним и успел тоже привыкнуть. Но не подружиться, конечно.
Глеб подошёл к забору и ухватился за высокий прут. Один рывок и он за периметром, на воле. И плевать на все эти мутные контракты…
Вой повторился с очередным грохотом и земля задрожала под ногами, заходила ходуном. Мельком глянув назад, Глеб оторопел — двух верхних этажей башни, которые так упорно и скрупулёзно делали строители, не стало.
Часть провалилась внутрь, часть осыпалась на землю, в том числе и недалеко от Бойцова.
Выйди он на десять минут позже и его бы погребло заживо под одной из глыб.
Вой с той стороны здания усилился и стал откровенно торжествующим, победным.
— Твою ж… — тихо выругался Глеб и отпустил прут. В такой ситуации сбежать он не мог. Это было бы полной трусостью и слабостью, с чем он не смог бы жить.
Развернувшись, Бойцов выхватил клинки и побежал навстречу очередной волне.
Далеко бежать не пришлось. Уже на торце здания его встретил огромный, с человека, волк. Серый, но с лёгкой рыжиной на загривке красивый зверь завис и оскалил клыки — белоснежные и острые, как муки совести по ночам.