Да и черт с ней, с этой башней, ее в любом случае можно отстроить заново, опыт имеется. Вот и сейчас уже ведутся работы по очистке от обломков и уже видно, что снесен только верх, первые три этажа оказались практически не тронуты, четвертый получил не очень значительные повреждения.
Глеб стиснул зубы до боли.
Как же он мог не угадать, не вспомнить этот взгляд, пусть и принадлежащий волчице… Да и вообще не должен он был убивать зверя, который явно не проявлял враждебности и не жаждал его крови.
Но что сделано — того уже не вернуть назад, не изменить… И с этим нужно было научиться жить и принять, не возвращаясь каждую минуту, каждый миг в непоправимый момент, который разрезал не плоть волчицы, а саму жить на ДО и ПОСЛЕ.
И это уже не исправить… Глеба пронзила, обдала жаром внезапная мысль.
Вел! Старый модератор знал все. Знал, к чему приведет очередная осада и попытка Бойцова сбежать.
Знал, но не только не остановил, но и направил, сделал все, чтобы Настя погибла. Проклятый манипулятор, еще и поманил морковкой — все исправить… Да вот только такие вещи не исправляются! Значит, вина его в произошедшем не меньше, а может, и больше, чем оборотней, которые ее обратили и привели на штурм.
Так или иначе, нужно было снова повидаться с Велом. Бойцов не был уверен в цели и исходе встречи, но портупею снимать не стал. Он был готов убить или умереть, если что-то пойдет не так, в глубине души даже жаждал боя и ему нужен был только повод, малейшее подтверждение того, что он прав и старик виновен.
— О! А вот и наш герой! — Радостно воскликнул Вел, первым заметив Глеба, идущего по дороге. Ему это очень не понравилось, такое ощущение, что модератор его уже переиграл и обманул, тем более и находился он не один, а в компании целой группы командиров. По их виду было ясно, что они тоже рады Глебу, хотя он знал далеко не всех. Правда, некоторые из них явно затаили досаду, что их спас какой-то новичок и они не смогли предусмотреть оборону от такого организованного штурма, привыкнув отбиваться от диких и даже обезумевших тварей.
— Я не герой, — мрачно отозвался Глеб, настороженно смотря на старика, — И ты это знаешь.
— Тю? — карикатурно раздвинул руки модератор в показном и веселом недоумении, но глаза его выдавали — холодные, цепкие, властные и злые. — Для меня все это также было сюрпризом, молодой человек, просто игра в очередной раз решила нас всех испытать.
— Ну так и нахер мне тогда нужна такая игра? Я хочу выйти.
— Как угодно, — Улыбка Вела стала еще шире, но Глеб вдруг почувствовал сильный, пронизывающий до самого нутра озноб.
В одно мгновение он почувствовал, что вдруг изменилось и он потерял все свои игровые характеристики. Это было на уровне простых человеческих ощущений, просто только что он был сильным героем, которому подвластно все, короткая вспышка — и он снова обычный человек.
А в следующий миг пришла боль. Даже не так: БОЛЬ. Всепоглощающая, дикая, сводящая с ума и заставляющая забыть собственное имя боль скрутила крепкого парня и напомнила о каждом ушибе, каждом порезе и небольшой ссадине, которые он получил в бесконечных сражениях последнего месяца.
Все это время Глеб был свято уверен, что игровые ресурсы почти мгновенно заживляют его ранения, но это оказалось совсем не так — болячки никуда не делись и разом сейчас открылись, забрав силу, выносливость и ловкость. Все его игровые характеристики стали не более чем условными обозначениями, не имеющими отношения к нему настоящему.
Бойцов почувствовал резкое желание сесть на землю, чтобы прийти в себя, но понял, что и этого сделать он не может — волю и тело парализовало. Осталась только одна мысль-желание, пылающая в воспаленном мозгу — пусть все это немедленно прекратится!
— Парень, что с тобой? Все в порядке? — поинтересовался Сан Саныч, опытный командир второго звена.
— С ним все в порядке, — сделав ударение на последнем слове, произнес Вел, — Просто наш Глеб вдруг осознал, что быть в игре не так уж и плохо, да, молодой человек?
Невероятным усилием воли Глебу удалось согласно кивнуть и в следующий миг все прекратилось. Боль ушла, как будто ее и не было, изнутри вновь поднялось ощущение собственной силы, энергии и здоровья. Это было головокружительным ощущением настоящего счастья. Но вернулась и ненависть, правда, притупленная и ослабленная, словно обваренный, но еще не погибший рак в кастрюльке.
Командиры молча наблюдали за этой картиной. Лишь в глазах пары человек Глеб смог увидеть оттенок понимания и сочувствия, остальные ничего не поняли.