Бабушка Зефира знала все это, и когда дети слишком увлекались играми, заставляла их садиться за уроки. И не Денка, а она просила зятя купить необходимые вещи. Бывало скажет ему: «Ты у нас словно мучной мешок, похлопаешь тебя — глядишь, опять муки набралось». Зять хмурился, целыми днями не разговаривал с ней, но просьбы выполнял. Теперь же стало совсем худо. Денег требовалось много, а взять негде. Как тут не кручиниться, как не тревожиться! И дом нужно приводить в порядок, и посуду покупать, вон забор упал, камни ограды по соседским дворам раскидало. Голова у бабушки Зефиры шла кругом. Она смотрела на небо и шептала: «Господи, спаси и помилуй нас!».
Тяжелее всего приходилось по ночам. Теснота, ни повернуться, ни ноги вытянуть. Мальчики спали на лавках, а она, дочь, зять и Любка — на полу. Спиной к спине, прямо в одежде, — всякое может случиться. Все жили в постоянном страхе. Ревматизм, как червь, точил ее старые кости, не давал ни минуты покоя, но она не охала и не стонала, боясь разбудить домочадцев. Зять тоже засыпал поздно. Он ворочался, угнетаемый тяжкими думами, вытягивал то правую, то левую ногу, пока, наконец, его не одолевал сон.
Ради закрывал глаза, притворяясь спящим. Общие заботы захватили и его, на душе было неспокойно. Перед глазами вставали погибшие товарищи: Ангел из Асеновой слободы — кудрявый, черноволосый и смирный, как божья коровка, ничего, что и ростом вышел, и силой; длинный Савва, что всегда приходил в школу с невыученными уроками и даже оставался на второй год. Зимой он колол лед для отцовского ледника, а летом нанимался к какому-нибудь богачу; возил из города на дачу пожитки и покупки, наполнял кадки холодной водой из речек — Качицы или Мармарлии. Ангел, Савва и другие рослые ребята сидели за последними партами, потому-то и провалились в подвал и погибли. Всплывали в памяти пленные, откапывавшие раненых. Ради содрогался при мысли, что семьдесят раненых и санитаров остались под развалинами. Их жены, родители и дети никогда больше не увидят их. Страшно подумать! Город вымер, улицы опустели. Его родной дом тоже затаенно молил о помощи, трещал, стонал, будто живой. Видно, потревоженным камням старого фундамента было неуютно, они умащивались поудобнее. Глухо роптали рассохшиеся балки крыши, покореженные, продырявленные гвоздями. Неужто город превратится в руины, подобно древней столице Асеней?[6]
Слышался шорох летучей мыши, мяуканье голодной кошки. За ней гонялся Того. Ради впадал в забытье и засыпал с тяжелым сердцем.
Бабукчиевы выдержали неделю — дальше так жить было нельзя. Решили сделать к беседке пристройку размером с бабушкину кровать. На ней можно было спать вчетвером поперек. Обшарили весь подпол, с горем пополам насобирали досок, выбрали крепкие колья из свалившейся ограды и за день сколотили пристройку. И сделали это вовремя, потому что ночью снова полил дождь. Крыша пристройки тут же начала протекать. Бабушка Зефира, Денка, Любка и Богдан — все, кто спал в новой «комнате», тут же проснулись.
Утром Никола пошел искать жестянщика Сандьо. У ремесленников и мастеров после землетрясения работы было хоть отбавляй, они наспех соорудили у себя во дворах мастерские. Сандьо жил неподалеку. Работал он споро, но брал дорого. Двустворчатые ворота были приоткрыты, и Бабукчиев обрадовался, увидев, что новый дом Сандьо цел и невредим, а во дворе копошатся ребятишки. Сандьо вышел к нему и, поздоровавшись, спросил:
— Что скажешь, бай Кольо?
— Нужда привела меня к тебе, сосед. Сделал я пристройку к беседке. Да вот крыша протекает. Беда, Сандьо!
— Еще какая беда, бай Кольо. Понимаю, тебе жесть нужна. Да только нету у меня ее.
— Не отказывай. Помоги! Соседи ведь мы!
— Что правда, то правда: тебе не могу отказать. Подожди денек-другой.
В субботу около полудня Сандьо явился с ящиком инструментов и листами жести. Он залез на крышу и стал прибивать листы железа деревянным молотком. До заката солнца крыша была готова. Жестянщик осмотрел ее со всех сторон, кое-где подправил, потом прибил в беседке крючок для одежды. Бабушка Зефира попросила его сделать навес над таганком. На кухне стряпать боялись.
3
Двое всадников выехали из главных ворот казарм. Прохожие видели, как часовой вытянулся перед ними по стойке «смирно», лихо отдал честь и долго глядел им вслед. Всадники свернули вниз. Возле Стамболова моста они придержали коней, перекинулись двумя словами и медленно въехали на мост.
6
Асени — в 1187—1230 гг. царская династия Второго болгарского царства. Их резиденция находилась на холме Царевец.