Сидя на берегу, дед Минчо уже в третий раз вытаскивал удочку из воды. Леска пружинила у него в руках, он надеялся вытащить крупного сома, каких нередко ловил под раскидистой ивой, к которой был привязан его просмоленный каик. Старик улыбался. Он с трудом удерживал сома, пытавшегося сорваться с крючка, который крепко впился в его толстую губу. Увлекшись борьбой с рыбой, дед Минчо не заметил остановившегося у него за спиной человека.
— Дед, свези меня на тот берег, — попросил его Ради.
Еще позавчера старик бы просто отмахнулся, однако сейчас, когда по всему городу шли аресты, когда царские ищейки повсюду разыскивали коммунистов, хватали подряд ни в чем не повинных людей, он быстро отнес снасти в хибарку и, как был босой, бегом спустился к берегу и отвязал каик.
— Залезай, — сказал он. Его зоркие старческие глаза заметили пистолет, оттопыривавший карман тонкого пиджака юноши. Дед Минчо ухватился руками за проволоку, и каик заскользил по зеркальной поверхности Янтры. — Не нужны мне твои деньги. Я сегодня рыбы наловил. В добрый час! И береги себя! — сказал он на прощанье путнику и отвел лодку на место.
Ради не стал выходить на шоссе, а зашагал под вербами, что росли вдоль реки. Вскоре пивоваренная фабрика осталась позади. Он поднялся на взгорок. Огляделся, прислушался и быстрыми шагами двинулся по тропке, которая вела в Дылга-Лыку.
Небо все больше светлело. Проснулись в зарослях птицы. Из голой впадины Вятыра веяло утренней прохладой. Выглянув из кустов шиповника и удостоверившись, что кругом все спокойно, Ради еще быстрее заспешил к острым скалам, преграждавшим устье Янтры. Он намеревался до рассвета добраться до глухого леса над монастырем. Сердце его билось, словно было готово выпрыгнуть из груди, и он совсем запыхался. Ноги ныли, он едва волочил их по высокой траве склона, стараясь держаться в тени кустарника. Только бы добраться до леса и отдохнуть там немного — он так устал, что даже не мог ни на чем сосредоточиться. Из монастыря донеслись приглушенные удары клепала. Стало быть, миновало пять, а он не прошел и половины пути. Ради озабоченно огляделся вокруг, чтобы найти прямую дорогу. Кругом было пусто. Прямо перед ним начинались голые холмы, поросшие редким кустарником, за монастырем белели колья сельских виноградников. Он наметил путь через овраг, еще не освещенный солнцем, но силы почти оставили его, и он не сумел до него добраться. Присев у первого же виноградника, Ради вытянул усталые ноги.
Не допустил ли он ошибки, решив укрыться у Янки? Сколько воды утекло в Янтре со времени их встречи в арестантской! Село, где жила Янка, присоединилось к мятежному Килифарево, он мог сразу же рассчитывать на содействие, связавшись с двумя руководителями антифашистского восстания Трифоном Саралиевым и Георгием Поповым. Что бы он ни думал, как бы ни гадал, другого выхода не было. Владо и Христо арестовали в первые же часы после переворота по дороге в село, где они собирались поднять людей с оружием в руках или в крайнем случае укрыться на время, пока спадет первая волна повсеместных арестов коммунистов, членов Земледельческого союза и их единомышленников. Хубку спасло от ареста то, что она скоро ждала ребенка. Но многих других комсомольцев держали в полицейских участках. Хуже всего приходилось арестованным, содержавшимся в подвалах казармы. К их крикам вечерами с ужасом прислушивались жители города. Приходилось скрываться родственникам и друзьям видных коммунистов и комсомольцев. Многие из них подались в горы. В клубе произвели обыск, все окна в нем были разбиты, висевшая над входом вывеска вырвана с корнем и растоптана сапогами. Разбитыми окнами зияли и конторы адвокатов-коммунистов, лавки коммунистов-ремесленников.
Утреннюю тишину разбудил своим криком дятел и вывел Ради из опасного забытья. Небо озарялось розовым сиянием, отблески зари легли румянцем на неровные зубцы вершин. На листьях деревьев, на каждой травинке засверкала роса.