Ради сел на кровати. Рубашка прилипла к потному телу. Голова гудела. Как ему нужен был сейчас близкий человек! «Янка, — подумал он. — Да, Янка. Но может ли он считать ее близкой?» Ради горько улыбнулся: он ест ее хлеб, спит в ее постели, она хватается каждый раз за винтовку при мысли о малейшей опасности. Он доверился ей в самые решающие дни их борьбы… Да, он выбрал Янку, у нее решил искать пристанища… Внизу раздался какой-то неясный шум, последовало несколько глухих ударов. «Что-то случилось, может, на Янку напали?» — подумал Ради. Он быстро оделся, натянул на голову кепку, висевшую поверх накрытых простыней платьев Янки. Выронил из рук башмак. Опустился на колени и приложил ухо к полу. Вот опять что-то упало с балкона, прошумело в листве дерева и стукнуло оземь. Он подошел к окну, но ничего не увидел в темноте. А теперь вот стена задрожала от удара, словно по ней грохнули прикладом. Нервы у него были натянуты до предела, он едва сдерживал крик. Чтобы успокоиться, Ради начал ходить по комнате, сжимая в руке пистолет. В дверь постучали, насколько он смог уловить, три раза. Он зарядил пистолет.
— Что с тобой? Почему ты не спишь? — спросила Янка, когда он открыл дверь. В наброшенной поверх ночной рубашки куртке, с косами, перекинутыми на грудь, Янка напоминала привидение. — Что с тобой? — повторила она свой вопрос.
— Там кто-то стучит, — указал Ради рукояткой пистолета вниз. — Да, кто-то шумит внизу…
Янка подошла к нему. Сжала запястье, вынула из руки пистолет и положила его на стул рядом с кроватью. Потом обняла Ради за плечи и подвела его к кровати.
— Это козочки играют в хлеву. Ветер вон какой дует. Орех стучит ветвями по крыше, — приговаривала Янка, снимая с Ради башмаки. — Ты ложись, спи, — ласково добавила она и вытерла рукой пот с его лба, а потом погладила его по волосам. — Успокойся, Ради, спи, — продолжала она гладить его, застыв в неудобной позе, так как он сжимал ее левую руку.
Ради вспомнил, что так его ласкала мать, когда он заболел после рокового свидания с Мариной. Он поднес руку Янки к губам и поцеловал ее. А когда Янка взялась за куртку, подумал, что она хочет уйти, и тихонько попросил ее: «Останься!». Янка скинула с себя куртку и легла на самый краешек кровати, спиной к Ради, не переставая гладить его руку. Ласковые прикосновения Янки прогнали страх, но уснуть он не мог. Тело ее согревало, как весеннее солнце, у него закружилась голова. Ощутив теплое дыхание на затылке, там, где пробор разделял волосы на две косы, Янка высвободила руки. Ради робко дотронулся до ее груди. Янка отодвинулась. Ей стало неловко: с тех пор, как она покинула «Красный фонарь», ее не коснулся ни один мужчина.
Ради приподнялся и поцеловал обнаженное плечо Янки. В темноте глаза ее мерцали, как две звезды. Он откинул ее толстые косы и приник к ее губам долгим поцелуем. Вспыхнувшая неудержимым огнем страсть совсем затуманила Янке голову, и она приняла его в свои объятия…
Ветер что-то опрокинул на балконе, орех изо всех сил колотил своими ветвями по черепице. Они лежали, позабыв обо всем на свете, не думая о том, что их ждет завтра.
Занималась заря. Янка осторожно сняла с своего плеча руку Ради. Ей было жаль будить его. Она накинула на плечи куртку и на цыпочках вышла из комнаты. Через полчаса она услышала его шаги. Быстро обула новые царвули, обмотала ноги черными шерстяными онучами, подпоясала патронташ и бодро поднялась по лестнице. Ради смотрел на нее с восхищением. Глаза ее словно вобрали все сияние утра, наполнившего вселенную своей свежестью.
— Я ухожу! Пора идти на задание — разбирать пути на мостах. Время не ждет, из Тырново шлют войска.
— Я с тобой.
— У нас людей достаточно. Ты оставайся здесь, дожидайся товарища, который вечером свяжется в килифаревцами. Если возникнет необходимость, действуй вместе с ним. Пароль на сегодня — «Источник». А теперь прощай, Ради? Не забывай меня, если что случится, — сказала она, протягивая к нему обе руки.
— Спасибо тебе за все, — обнял ее Ради.
— Если вернусь… если смогу, я тебя провожу вечером, — сказала Янка, вырвалась из его объятий и бегом спустилась вниз.
Уже во второй раз Ради поднимался на балкон. Садился на скамейку, где они вчера вечером сидели с Явкой, до рези в глазах глядел на запад, где серебряной лентой сверкала полноводная Белица. Вдоль реки товарищи должны были добраться до железнодорожной линии. Может, и ему ночью предстоит проделать тот же путь. В Килифарево он был несколько раз, но добирался туда по шоссе. Он не знал прямых тропинок, которые петляют по холмам, по оврагам и вдруг приводят вас куда нужно. Ради жалел, что не пошел с Янкой, надо было ему быть настойчивее… Он вынул из кобуры обойму. «Семь, — пересчитал он патроны, — и столько же в револьвере. Стало быть, четырнадцать. Недостаточно, чтобы участвовать в сражении. У Янки целый патронташ…» Ради вспомнил, что вчера вечером зарядил пистолет. И этот, пятнадцатый патрон принес ему успокоение. Он вошел в комнату. Кровать так и осталась неубранной, на подушке виднелись две вмятины.