Он лежал недалеко от полувспаханного поля, погруженный в горькие мысли, и отчетливо видел перед собой отчий дом. Как будут горевать родители, узнав о его смерти! Ради представил себе мать: она будет стоять с осунувшимся лицом во дворе, у цветочной клумбы, прижав ко рту платок, чтобы заглушить рыдания. И отца — он замрет неподвижно у каменной изгороди и будет смотреть на Святую Гору, как делает всегда, когда его терзает душевная мука. Глаза нальются слезами, он будет глотать их, подавляя крик. Любка затаится в комнате бабушки Зефиры, на коленях у нее пяльцы, она напрасно будет пытаться вдеть нитку в игольное ушко дрожащими руками… Ради вспомнил и брата. Переворот застал Богдана в Софии. Что ж, Богдан соберет друзей в корчме и предложит выпить по стакану мелникского вина в память о нем, Ради. А потом Ради увидел себя в Дервене: он сидит у знакомого камня, на их любимом месте, но Марины там нет…
Холодный озноб пробежал по телу Ради. Он почувствовал утреннюю прохладу, с усилием открыл глаза и увидел: занималась заря. Вся долина содрогалась от выстрелов, на берегах Белицы кипело сражение. Он слышал грохот разрывавшихся гранат, различал яростный лай пулеметов, ружейные выстрелы — их эхо гулко отдавалось в горах. Заговорщики бросили все свои силы на штурм мятежного Килифарево. Наверное, поэтому они забыли о нем. Ради облизал распухшим языком пересохшие губы, затем с трудом оперся на локоть и слизнул капельки росы с нижних листьев дуба. Ему стало немного легче. Он сунул руку в карман, вытащил оттуда единственную банкноту и разорвал ее в клочья зубами.
Двое всадников поднимались по склону. Затаив дыхание, Ради следил, куда они свернут. Первый всадник выехал на ровное место. Ради видел его, словно на ладони: на груди у него покачивался бинокль, на левое стремя спускалась сабля, спереди висела расстегнутая кобура револьвера. Несомненно, это был офицер, объезжавший позиции. Другой всадник сидел на кауром жеребце с неподрезанным хвостом и держал на седле винтовку. Увидев труп Янки, они остановились. Обменялись несколькими словами, но Ради не услышал, о чем они говорят, хотя они были совсем близко от его укрытия. Затем оба спешились и подошли к Янке. Офицер выдернул из ее рук винтовку, приподнял сапогом ее тело, чтобы взять гранату. Упершись револьвером в сук, Ради прицелился и выстрелил пять раз подряд в широкую спину офицера. Испуганные выстрелами лошади шарахнулись в сторону. Офицер дико взревел. Он упал на Янку, поднял руку и сполз в траву. Ради дал еще два выстрела по его спутнику. Тот пошатнулся и покатился вниз по склону, крича во все горло: «Убили, капитана убили!..»
Все глуше долетало, откатываясь, эхо сражения. Утренний ветер принес с собой запах пороха, запах гари. Повисшее над долиной серое облако осветилось изнутри золотистыми и красными полосами. Занималась заря — румяная, светлая. Ради улыбнулся. Солнце выглянуло из-за сине-зеленого хребта и озарило его бледное лицо.
Прошлогодняя листва в лесу зашуршала, затрещали сучья. Ради посмотрел в ту сторону, откуда шел шум, и увидел своего одноклассника Райчина — сына мельника Люцканова. На ногах у него были желтые кожаные гетры, на голове — белая кепка, на шее — шелковый шарф: он носил его и в гимназии. В руке он держал наган. Позади шагал Гаваза с расстегнутой кобурой.
Ради скрипнул зубами. Он попытался в последний раз приподняться, чтобы еще раз увидеть Янку, но не смог. Посмотрел на лес, на небо и приставил револьвер к груди, где с трудом билось сердце. Вот и конец. Он нажал курок.
Райчин Люцканов и Гаваза бросились наутек. Найдя укрытие, они дали несколько выстрелов — то ли хотели напугать стрелявшего, то ли просто так, для храбрости. Выждав несколько минут, они начали несмело приближаться к Ради. Медленно, осторожно. Неподалеку от леса, у одинокого дуба, почти на самом краю полувспаханного поля лежал на спине Ради Бабукчиев. Райчин опередил своего спутника, прицелился в бывшего одноклассника и выстрелил ему в голову.
— Стало быть, это он убил капитана и ранил лейтенанта…
— Наконец-то Тырново избавился от этого бунтовщика, — сказал Гаваза, застегивая кобуру.
…Высоко в небе гордо и уверенно парил орел.