Снизу послышался голос молочницы. Бабушка Зефира прислушалась — голос был незнакомый. Немного погодя на ступеньках показалась и сама молочница в зеленом платье. Остановившись у калитки, она крикнула: «А вот молоко, кислое и свежее!» Бабушка Зефира велела налить крынку свежего. Крестьянка, повернув коромысло, предложила:
— Возьми и кислого, молоко хорошее, овечье. Жирное, сливок на палец.
— Давай. Кабачки сготовлю, зять мой любит жареные кабачки с кислым молоком.
Не успела бабушка Зефира рассчитаться с молочницей, как со стороны дома скорняка Пеньо подошел Рашко с ослом, навьюченным двумя корзинами хлеба. К седлу приторочены деревянные дощечки, на которых Рашко палочками да крестиками отмечал, кому сколько хлеба дал в долг.
— Ты нынче что-то припозднился, — шутливо упрекнула его бабушка Зефира.
— Да вот Мико сообщил мне лихую весть. Потому и задержался. Может, неправда это…
— Правду он тебе сказал. Помер Витан, — вздохнула старушка. — Так ты поэтому обошел их дом стороной? Отправляйся-ка обратно, небось, людям хлеб нужен. Горе горем, а есть надо.
— Много народу полегло, бабушка. Страшная крепость этот Адрианополь!.. Поскорее бы возвращались наши солдаты.
— Да уж поскорее бы… Нет, этот хлеб мне не нравится. Дай поподжаристее, чтоб был пропеченный и неподгорелый.
— А они-то об этом знают, а? — спросил Рашко, получив за два хлеба два гроша и опуская их в кожаную сумку, висевшую у него на ремне.
— Как не знать. Знают. Был Витан и нету его…
— Жалко хороших людей. Но-о, Марко, — Рашко пнул осла босой ногой и двинулся к соседним воротам.
В это утро все торговцы словно сговорились явиться в одно и то же время. Не успела бабушка Зефира вскипятить молоко, как подъехала телега с овощами. Бабушка выглянула из кухни:
— Погоди маленько, молоко у меня убежит. Я сейчас.
Тележку окружили соседи. Обычно Никола Бабукчиев покупал овощи у крестьянок — утром и вечером они заваливали свежим товаром все прилавки на верхнем и нижнем рынках. Сегодня же бабушка Зефира решила сама купить все, что ей нужно.
— Дай мне кабачков. Да выбери которые помельче, я их фаршировать буду, — сказала она.
— Столько хватит? Вот тебе еще пучок петрушки.
— У меня своя растет во дворе.
— Бери, даром даю.
— Знаю я тебя, хитреца этакого…
— А яиц не надо? Свеженькие, четыре штуки за грош отдам.
— Ты и пяток, небось, отдашь, да мне не надо. Наши куры нынче хорошо несутся. С кормом вот только плохо, не знаю, что будем с ними делать.
— Все зерно пошло на фронт.
Бабушка Зефира приготовила завтрак. Зять уже встал.
Ребята умывались из рукомойника, брызгались и баловались. Только дочь ее да внучка Любка еще вылеживались, хотя Любке пора было в школу. Женская гимназия находилась в верхней части города, напротив Народного банка, где служил Бабукчиев. Отец и дочь выходили из дому вместе, они шли рядышком, очень похожие друг на друга. А ребята не спешили, но все равно не опаздывали: первый звонок хорошо был слышен в их дворе, и до второго звонка они успевали вбежать в дом Этем-бея или Васила-Победителя, в которых шли занятия (гимназию заняли под госпиталь).
На столе шумел большой русский самовар. Дети ели хлеб и брынзу, запивая их чаем. Раньше к завтраку бывали и маслины — их привозили из Турции и Греции, но по теперешним временам это была большая редкость.
— Кольо, подождите меня. Я пойду с вами. До памятника, — послышался из коридора голос Денки.
— Поторапливайся тогда, — ответил Бабукчиев, принимаясь за завтрак.
Уже несколько дней женщины — члены общества «Радость», ходили по городу, собирая подарки для раненых. Они распределили между собой слободы и кварталы. Комиссия, в которую входила Денка Бабукчиева, работала в кварталах Святой Богородицы и Святого Николы. Женщины с Мариного поля, из Асеновой слободы и Турецкого квартала покончили со сбором подарков еще на второй день. Там не было учреждений, лавок было мало, люди жили бедно, но все же охотно давали кто что мог — кто полотенце, кто нижнее белье, кто носки домашней вязки. А Денка и ее подруги ходили из учреждения в учреждение, от лавки к лавке. Мануфактурщики в нерешительности посматривали на полки с тканями и предпочитали сунуть два-три лева. Чуть лучше шли дела с бакалейщиками, которые давали пачки табака, мыло, рахат-лукум. В результате набралось порядочно. Мужчины едва дотащили собранные подарки до коммерческого училища, где размещалась канцелярия общества «Радость».
Сегодня женщинам предстояло рассортировать подарки и кое-что купить на собранные деньги, чтобы каждому раненому досталось по пакету.