– Что ты здесь вынюхиваешь?! – загрохотал надо мной голос ужасающей громкости.
Другой волк предположил:
– Она может что-то знать! В допросную ее!
У меня голова кружилась и от страха, и от возможных перспектив. Сат что-то подсказывал, но я не слышала даже собственные мысли, не то что тихий шепот из-под мочки. Затараторила скорее бездумно, чем осмысленно:
– Я не вынюхиваю, честно! Просто хотела узнать…
– Что узнать?! – уши снова оглохли от густого баритона. – Здесь остались улики? Ну-ка, говори, ведьма, с кем спелась!
– Нет-нет! – заверещала я. – Ничего не знаю! Я это… хотела узнать, где ректор! Он так меня любил, так любил, клянусь святыми лешими! Уговаривал провести с ним ночку – и куда делся? Это я что же, такую прибыль глупой скромностью прохлопала?! Два замка обещал, три сундука золота, четыре…
– Хватит! – рявкнул стражник, отчего задрожали последние поджилки.
Третий, кажется, был ястребом – это с перепугу он поначалу мне померещился таким же огромным. Но в резком каркающем голосе я уловила свою ошибку:
– Она вр-рет. Ведьмы не пр-ринимают подарки от тех, кто им не нр-равится. Скорее дурра сама в него влюбилась, вот и выдумывает.
Сказав это, он отмахнулся, не посчитав мою персону стоящей внимания, и пошел обратно вверх по лестнице. Зато ястреб дал отменную подсказку, за которую я и схватилась:
– Ой, как влюбилась! Глаза его черные, брови еще чернее, губы его… бесы, какие у него были губы? Да не суть! Куда же он запропастился?! Волки добрые, помогите страдающему сердцу!
Второй волк заговорил неожиданно мягким голосом:
– Отпусти эту глупышку, Михлай. Она уже восьмая такая за сегодняшний день. Юные девочки с ума сошли, когда их обожаемый господин Дикран…
Он не закончил фразу, а я успела немного успокоиться, потому смогла спросить:
– Когда он что? Исчез или умер?
У волка были красивые зеленые глаза, которые он сразу после вопроса направил в пол. А потом почти ласково ответил:
– Разбираемся. А ты, если действительно зла не замышляешь, больше в подозрительных местах не попадайся. Иди себе, красавица, не испытывай судьбу.
Я по его тону, по выражению лица, по этой неумелой ноте сочувствия угадала, что нет у них других версий – Сат, по мнению городской стражи, считается погибшим. И все, что они теперь делают, – пытаются разгадать, как это произошло. Но нас здесь двое, кто знает! А еще есть Валиса!.. Которая ни за что не согласится пересказать увиденное при судье. Да и сам «почивший» распорядился едва слышно:
– Все, уходи. Иначе они вспомнят, что двери в корпус были закрыты.
Я понуро опустила голову, будто расстроилась от недостатка информации, и поплелась к выходу. Похоже, Сат не особенно верил в правосудие и тщательность расследования, раз не спешил никого посвящать. Надо будет обязательно с ним это обсудить. А пока я была разбита. Ладно, на этот раз я выкрутилась, ничего ужасного не произошло, но дальше-то что? Выходило так, что доступ в кабинет с полезными древними трактатами для нас закрыт.
– Может, в архиве что-то дельное найдется? – предложила я еле слышно.
– Нет, – угрюмо ответил эйр. – Видимо, караулы дежурят во всех зданиях.
– Так а делать-то что? – я нервно всплеснула руками. – У нас нет даже книг! Ничего нет!
Сат уже вернулся в свое обычное состояние полной безмятежности:
– Рано ты расклеиваться начала. Лично я никуда не спешу.
Я от ярости топнула ногой – благо мы уже пришли в подвал, где можно было без стеснения надрывать горло:
– Это ты не спешишь! А мне как быть?! Я замуж за Андая вместе с тобой пойду?!
– За Андая? – дракончик на запястье скривился. – Вижу, даже мое тесное присутствие не гарантирует улучшения вкуса.
Но ведь не это сейчас было важно:
– Да хоть за кого! Или в постель с мужчиной отправлюсь – ты там в каком качестве будешь находиться?!
– Ну, подсказывать могу… – он продолжал насмехаться над моим горем. – Или руководить. Из эйров растили лучших организаторов, используй мои таланты. Чего разоралась-то? Ирис, у нас только первая попытка провалилась. К тому же неизвестно, найдем ли мы в книгах хоть какой-то намек. В крайнем случае лет через двадцать попробуем снова. Сколько там ведьмы живут? Ты же через двадцать лет еще будешь ходячая?