<Бритва> приближалась. Хэн открыл огонь на долю секунды позже, чем требовали инстинкты, чтобы <уродец> полностью оказался в зоне поражения. Он нажал на гашетку, послав в противника длинную огненную струю. Очередь проделала в корпусе аккуратный ряд отверстий; Хэн развернул счетверенку и дал второй залп, целясь в субсветовые двигатели. Один из левых двигателей вспыхнул и погас. Хорошо.
Он не сбил <бритву>, но все же повредил ее. Хэн развернул орудие обратно, собираясь поохотиться на <ДИ-крестов>, но те просто пролетели мимо, попрежнему по обе стороны от <бритвы>.
Хэн опешил. Они пролетели мимо. Они не обратили на нас внимания. Ни один даже не выстрелил.
— О, нет, — пробормотал Хэн.
Оказалось, он только что открыл огонь по трем тяжеловооруженным кораблям, которые его не трогали, а просто по случайному совпадению летели по тому же вектору, что и <Сокол>. В Кореллианском секториальном флоте, подразделении флота Империи, в котором Хэн когда-то служил младшим офицером, была поговорка: <Никогда не зли «уродца»>. Насколько ему помнилось, этот совет имел под собой веские основания.
В этот момент с неожиданным рывком, ощутимым даже в условиях искусственной гравитации, ожили субсветовые двигатели — и тут же отключились. Видимо, Чуй все-таки что-то сделал и заставил их работать, а потом вырубил, чтобы можно было добраться до кабины и запустить их оттуда. Хэн прикинул, сколько времени обычно у Чуй занимала эта пробежка, добавил полшага (вуки давно не имел практики) и еше раз выглянул в люк. Как и предполагалось, по коридору протопал Чуй, направляясь в кабину.
На секунду Хэн почти пожалел, что не отправил за турель Лейю. Тогда он мог бы остаться в кабине, пока Чуй занимался ремонтом. Но сейчас было уже поздно, и, кроме того, кто-то должен был присматривать за детьми. Должно быть, бедные детки в жуткой панике. Но сейчас все, что ему оставалось, — это управлять счетверенным лазером.
Полурев-полустон в наушниках означал, что Чубакка на месте. Корабль снова тряхнуло, когда вуки включил субсветовые двигатели на полную мощность. <Уродцы> летели прямо к кораблям почетной охраны; Хэн изо всех сил старался не выпускать их из прицела. <Тысячелетний сокол> резал угол по отношению к линии между <уродцами> и почетной охраной. Но что-то здесь было неладно. Очень неладно. Ни <уродцы>, ни почетная охрана не обращали на <Сокола> ни малейшего внимания.
— Чуй! — крикнул Хэн. — Стоп машина! Вырубай двигатели, поворачивай на сто восемьдесят градусов, включай обратную тягу и стой так.
Как и следовало ожидать, Чубакка протестующе зарычал, и Хэн крикнул в ответ: — Делай, что я сказал! Здесь что-то неладно. Эта калечная <бритва> могла нас превратить в пыль с одного выстрела, но даже не попыталась выстрелить.
В наушниках снова раздался рев Чубакки, на этот раз не такой оглушительный.
— Если бы это были пираты, они бы попытались нас обездвижить, а не поджарить. И что с того? Они и этого не стали делать. А могли бы. Они могли пришить нас на месте, когда мы выходили из гипера. Один слепой выстрел в корму, и мы отлетались.
Из салона донесся голос Лейи: — Хэн, это Лейя, говорю через гарнитуру. — Имелось в виду, что дети не слышат. — Что происходит?
— Потом, Лейя. Не говори под руку. — Хэн повернул выключатель и отрезал салон. Не самое вежливое обращение по отношению к законной супруге, но секундная потеря бдительности сейчас могла оказаться роковой. Извиниться можно будет позже, если они останутся живы.
— Чуй, — повторил он. — Стоп машина! Разверни корабль и лети обратным курсом, потом поменяй позицию, чтобы нам обоим было хорошо видно… э… ну, то, что там происходит.
Пол снова нырнул вниз — Чуй наконец повиновался, и <Сокол> начал разворот, ложась на новый курс. Хэн убедился, что картинка с тактического дисплея записывается в память, и увеличил масштаб, чтобы лучше видеть <уродцев>.
Те были уже почти над почетной охраной, однако вместо того, чтобы вступить в бой, они развернулись и…
— Чуй, всю мощность на лобовой и правый шиты! Живо!
<Уродцы> открыли огонь по <Соколу>, хотя угол был намного острее, дистанция — в двадцать раз больше, чем при максимальном сближении, элемент неожиданности отсутствовал начисто, а почетная охрана — если это была охрана — могла в любой момент атаковать. Но почему? Почему? Мимо пронеслась очередь из наземного орудия <бритвы>, заряды отскакивали от щитов и заставляли корабль содрогаться. Очень близко. По идее, должно было быть еще ближе.
Снова раздался рев Чуй. Хэн оборвал его.
— Нет! Не вздумай маневрировать! — сказал он. — Они специально стреляют мимо. Даже <уродцы> не промазали бы с такой дистанции, разве что умышленно. Если ты сдвинешься с места, мы можем поймать залп, который нам не предназначался. Не дергайся. Я не уверен, но мне кажется, что я начинаю понимать.
Вслед за тем три корабля почетной охраны атаковали <уродцев>, которые, похоже, не собирались достойно отвечать на агрессию. <Бритва> вообще никак не отреагировала, продолжая класть выстрелы вокруг <Сокола> и иногда для разнообразия проверяя его щиты. <ДИ-кресты> повернулись к обидчикам и попробовали огрызнуться, но без заметного эффекта. Опытным взглядом Хэн определил, что либо лазеры <ДИ-крестов> практически на нуле, либо ПМК почетной охраны оборудованы какими-то баснословно мощными дефлекторами — неправдоподобно мощными для корабликов такого размера. Потому что если бы у них действительно были такие чудо-щиты, то на лазерные пушки просто ничего бы не осталось. Тем не менее передовому ПМК хватило всего пяти-шести не слишком прицельных выстрелов, чтобы подбить один из <ДИ-крестов>. Двигатели и оружие <уродца> отключились, и он мертвым грузом поплыл в пространстве. Трое ПМК проделали какой-то невероятно сложный синхронный маневр и сели на хвост второму <ДИ-кресту>, который продолжал отстреливаться. Тот развернулся и даже успел несколько раз попасть в передовой ПМК, после чего его левое крыло отправилось в свободный полет.
Лишившись прикрытия, <бритва> наконец прекратила бесполезный обстрел <Сокола> и неуклюже развернулась. Она навела орудие на один из ПМК, не успевший даже испугаться, и крохотный истребитель взорвался с первого выстрела. Пять оставшихся окружили <уродца> со всех сторон и накрыли концентрированным огнем. <Бритва> получила несколько серьезных попаданий, внутри ее прогремел небольшой взрыв, и кораблик завалился в штопор. ПМК продолжали поливать врага огнем со всех возможных углов. После еще одного взрыва в кормовой секции <бритва> закувыркалась еще неистовее. Затем сквозь обшивку начали пробиваться языки пламени, и небо осветилось огненной вспышкой, на пару секунд ослепившей Хэна. Когда облако рассеялось, технического гибрида больше не было.
Хэн смотрел, как пять оставшихся ПМК синхронно выписывают победную <бочку>.
— Очень мило, — сказал он. — Очень мило. Я почти поверил. Интересно, хватит у них нервов, чтобы доиграть спектакль до конца?
- <Тысячелетний сокол>, говорит капитан Талпрон, лидер Второй эскадрильи, космофлот Кореллианских сил самообороны. Вы в порядке?
— Э… да, — ответил Хэн, делая вид, что искренне благодарен за спасение.
— Спасибо, все просто великолепно. Спасибо, что выручили.
— Всегда пожалуйста, <Тысячелетний сокол>.
Загодя было условлено, что кореллианские корабли будут во время переговоров обращаться к <Соколу>, не упоминая имен экипажа и пассажиров, чтобы обеспечить хотя бы подобие конфиденциальности на время частного визита главы государства. Судя по всему, Талпрон был настроен соблюдать эту договоренность, даже когда ему наглядно продемонстрировали, что конфиденциальность отправилась ранкору под хвост.