— Да в чем дело-то? — спросил Хэн, отвернувшись от окна.
От этого движения он скривился, поворот головы дался ему с некоторым трудом. Видимо, шея еще немного побаливала.
— Никто ничего толком не может сказать, — продолжал тем не менее Соло. — Вроде бы богатая планета, богатый сектор. Хватает и ресурсов, и талантов, и инвестиционного капитала. Кореллия всегда была мирной и богатой. Что произошло?
Микамберлекто красиво и выразительно повел плечами.
— У нас на Фрозе есть пословица: <Плохо, когда вопросов больше, чем ответов, однако намного хуже, когда ответов больше, чем вопросов>. Вы задаете мне один вопрос, а я могу вам предложить десять ответов, сто ответов, — он вытянул длинную руку, показывая на окно и бушующую за ним демонстрацию. — Интересно, могут ли наши <друзья> дать вам хотя бы один, всего один ответ. Лично я могу вам сказать, если угодно, что экономика переживает не лучшие времена, что люди обманулись в своих надеждах, что они озлоблены, что усилилась нетерпимость.
— Это все правда, — сказала Лейя, — но это все симптомы, а не причины.
— Совершенно верно, совершенно верно. Да, экономические неурядицы, обусловленные военными потрясениями, явились существенной, весьма существенной причиной этих беспорядков, но корни лежат намного глубже, намного глубже. При отсутствии сильного внешнего правительства, которое бы поддерживало порядок, изо всех щелей лезут мятежники и провокаторы всех сортов. И среди них далеко не все — наши сторонники. То же самое происходит у других рас… И у драллов, и у селониан, и у людей появились свои демагоги. И все они изо всех сил поносят и обвиняют друг друга. Но ни один, ни один из этих ответов ничего нам не дает. Вы спрашиваете о симптомах, а не о болезни. Я думаю, настоящий ответ состоит в том, что вы задаете неправильный вопрос. Наверное, вам следовало спросить: почему это случилось только сейчас, почему только сейчас?
Хэн нахмурился и сел в кресло напротив Микам-берлекто.
— Продолжайте, — молвил он.
— Вопрос простой, — сказал Микамберлекто. — Я спрашиваю: что такое случилось, благодаря чему стал возможен весь этот хаос? И ответ тоже простой: крах Империи. Не стало внешней силы, заставлявшей всех вести себя в рамках. Очень долгое время к голове каждого кореллианина был приставлен бластер. <Делай вид, что любишь своего соседа, или мы тебя убьем>, - говорила Империя. Не допускалось никаких, никаких разногласий. Наверху брали под козырек, внизу повиновались. Никаких отклонений. Правда, из-за нарушения свободной торговли экономика приходила в упадок. Приходила в упадок. Народу жилось все хуже и хуже. Это усугубило кризис, но не это стало его причиной.
Лейя посмотрела в окно, в темнеющую ночь, на зарево факельного шествия вдалеке. Она пересекла комнату и села рядом с Хэном.
— Не думаю, что мне нравится, куда вы клоните, — сказала она. — Впрочем, продолжайте.
— Тысячи лет все расы в Кореллианском секторе жили под твердой властью Старой Республики, а затем Империи. Но потом пришла война. Пришла война, и Империя развалилась. Здесь были кое-какие бои, но не слишком ожесточенные. Имперская правительственная структура на Кореллии просто обрушилась. Она сдулась, словно пробитый воздушный шар. Когда имперской власти не стало, сектор оказался предоставлен сам себе. Сам себе. Наша распрекрасная Новая Республика прислала меня сюда на должность генерал-губернатора, но кем мне здесь управлять? Каким образом мне здесь управлять? В последние годы кореллиане перестали обращать на меня внимание. Мне очень, очень не хватает опытных, политически надежных работников. Здесь слишком мало ггрореспубликански настроенных граждан, чтобы заполнить все вакансии в правительстве и в силах внутренней безопасности. Мне приходится нанимать на службу бывших имперских чиновников и солдат. Хуже того, практически все эти независимые группировки пользуются услугами разного рода наемников — в основном это бывшие солдаты Империи, но некоторые — некоторые раньше служили в вооруженных силах Республики. Едва ли кто-то из них остался верен мне и Новой Республике. Таким образом, кореллиане видят, что мои солдаты и чиновники не слушаются моих приказов. При Империи генералы и чиновники приходили из большого бизнеса. Это были владельцы заводов, директора предприятий, члены правления тех или иных структур и т. д. Лишившись имперских постов и званий, они тем не менее по-прежнему представляют власть крупного капитала. Мы говорим, что Империя мертва, но здесь, на Ко-реллии, тело продолжает жить, хотя его голова отсечена. Мелкие боссы никуда не делись, они занимаются тем, чем занимались прежде. Но сейчас все эти начальники полиции и имперские чиновники не отвечают ни перед кем, ни перед кем. Нет высшей власти, которая карала бы их за произвол. И им это начинает нравиться. Они теперь могут мстить. Мстить за несправедливости, совершенные пять, десять, двадцать, сто лет назад, зная, что имперские штурмовики не выломают дверь и не уволокут провинившегося. Это и есть корень проблемы. Долгие годы, долгие годы сильное центральное правительство не давало разным расам наброситься друг на друга. Империя не слишком жаловала не-людей, но направленные против них бунты она жаловала еще меньше. Бунт — это плохо, очень плохо для бизнеса. Граждане понимали, что если они станут бунтовать, их будут наказывать. Поэтому они не бунтовали. Три кореллианские расы жили в гармонии потому, что их заставляли, заставляли жить в гармонии, Сейчас их никто не заставляет. Настали плохие времена. Нужно найти виновных. Они обвиняют в своих бедах друг друга. Во время войны от кореллиан требовали сделать выбор между союзом с Республикой и верностью Империи. Сейчас представители всех рас Кореллиан-ской системы спрашивают, спрашивают себя: зачем вообще нужно внешнее правительство? — Микам-берлекто показал на окно. — Они спрашивают: зачем нам Новая Республика, если она не в состоянии навести порядок? Почему бы не сделать так: одна планета — одно правительство? Или один континент, или одна раса — одно правительство?
Хэн грустно покачал головой.
— Не могу в это поверить. Я смотрю в окно, я вижу все это, я знаю, что это происходит. Но все равно не верю. Я родился и вырос в едином Корел-лианском секторе…
— Все не совсем так, — вставила Лейя. — Ми-камберлекто говорит, что Империя заставляла ко-реллиан притворяться, будто они живут в мире и согласии.
— И сейчас им… нам больше не нужно притворяться. Невероятно.
— Невероятно только на первый взгляд, но это правда. Пять братьев, обитаемые планеты системы Корелл, находятся на грани анархии. Эпоха вынужденного мира между тремя основными расами — людьми, селонианами и драллами — подошла к концу.
Лейя взглянула на мужа, и ей не требовалась Сила, чтобы уловить его боль, его шок, его смятение. То, что они сегодня увидели, было ужасно, и она могла лишь догадываться, что чувствует Хэн. Но для самой Лейи слова Микамберлекто вызывали гораздо большую тревогу, чем толпа уличных смутьянов. Вся ее жизнь строилась на выборе между Республикой и Империей. Вопрос всегда состоял в том, на какую сторону будет склоняться центральное правительство, а не в том, нужно ли это центральное правительство вообще. Здесь все было иначе. Мысль об отделении начала овладевать умами. Не требовалось большого воображения, чтобы увидеть, куда эта идея может завести.
— Микамберлекто, мы не можем этого допустить, — сказала Лейя. — Если Кореллианский сектор распадется, сепаратистские настроения начнут расползаться по Галактике и наступит хаос.
— Они уже начали расползаться, — произнес Микамберлекто еще более сумрачным голосом. — Группы, относящиеся ко всем трем основным расам — и к другим расам Кореллианской системы тоже, — начали основывать независимые государства в Окраинных системах вокруг нас. Некоторые из них уже откололись, откололись от сектора, отказались признавать мою власть и, следовательно, власть Новой Республики в целом. Существует реальная опасность, что сектор превратится в безумное лоскутное одеяло из мини-империй и карликовых государств.