— Как она? — спросил он сухо. Я пожал плечами.
— Боюсь, врачам и психиатрам предстоит с ней поработать. Нам только и остается, что доставить ее останки домой. Может быть, ее удастся подремонтировать. Если нет — что ж, есть у нас места, куда помещают бедолаг вроде нее. С этой проблемой нам в нашей работе очень часто приходится сталкиваться.
— Вы воспринимаете беду, приключившуюся с этой девушкой — вашей коллегой, — как-то очень спокойно. — Он говорил ледяным тоном. Его заявление не требовало ответа, поэтому я ничего не сказал. Он продолжал: — Но сегодня вы можете гордиться собой, сеньор Хелм. Вы проявили себя героем. И метким стрелком. Вы убили многих.
— Да, но только после того, как вы указывали мне направление, — ответил я. После встречи с Шейлой я и сам был в не слишком хорошем настроении.
Он глубоко вздохнул.
— Это верно. Я вам помогал.
— Вы скорбите по Сантосу, полковник?
— Ох! Эль Фуэрте был сукин сын! Но вот его люди... Вы видели, как они наступали, сеньор? Их вождь погиб, но тут же в их рядах появлялись новые командиры. Мы убивали их, но они все возникали и возникали, с оружием в руках... Президент Авила казнит их всех как бунтовщиков и бандитов. В этой стране, знаете ли, бунтовщик — это всегда бандит. А Эль Фуэрте был самым отъявленным бандитом. Но, знаете, бывает, что я вдруг ловлю себя на мысли: ведь это мои соотечественники — да, даже те, кто так зверски измучил вашу женщину-агента. В конце концов, ведь она пришла к ним, чтобы обмануть и убить. Их спровоцировали, сеньор. Может быть, когда-нибудь они найдут себе вождя, достойного их. А пока... — он скорчил гримасу. — Пока я помогаю гринго убивать их с расстояния в пятьсот метров. Простите меня, я не хотел вас оскорбить. Но не люблю смотреть, как умирают отважные люди, — он замялся. — Окажите мне услугу, сеньор Хелм.
— Считайте, что уже оказал.
— Ваше ружье. С оптическим прицелом. Не сомневаюсь, что нашему президенту будет любопытно взглянуть на ружье, из которого был убит Эль Фуэрте с расстояния полкилометра. Можно мне взять это ружье и отвезти ему?
— Конечно, — ответил я. В конце концов, это ружье — собственность правительства. И мне оно было больше ни к чему. К тому же я был уверен, что такой подарок только сцементирует наши двусторонние отношения и будет воспринят в Вашингтоне с одобрением. — Конечно. Можете взять. Но с одним условием.
— С каким?
— Что либо вы, либо кто-то из ваших солдат понесет эту дрыну на себе. У меня уж и так от него спина чуть не онемела.
Он коротко рассмеялся. Мы опять были друзьями — во всяком случае, хорошими приятелями, как то и должно случиться, принимая во внимание существенную разницу в нашей жизненной философии.
— Вы Muy hombre, сеньор Хелм. Если у нас с вами возникло какое-то недопонимание, я приношу свои извинения. Вы настоящий мужчина.
— Спокойной ночи, полковник. Жаль, что вы не научились стрелять, будучи младшим офицером. Думаю, в противном случае вы стали бы блестящим генералом.
Утром все было тихо. Мы спустились с гор, неся Шейлу на спешно сделанных носилках, поскольку она была не в силах передвигаться самостоятельно. К вечеру, без приключений, мы добрались до реки. С наступлением темноты за нами приплыла лодка, и мы отправились к ожидающему нас кораблю в море близ устья.
Это была во всех отношениях образцовая операция, подумал я. Два дня спустя в Вашингтоне я понял, что ошибся.
Глава 5
Прошла неделя. Мне ужасно не хотелось отправляться утром в понедельник в знакомый кабинет на втором этаже, чтобы узнать от Мака, где я еще допустил ошибку. Но я, подчиняясь уставу, отправился в архив, расположенный у нас в подвале — как мы и должны поступать, оказавшись в Вашингтоне. Я просмотрел картотеку и освежил свою память о людях нашей профессии, которые, считаясь достаточно крупными специалистами в своей области, удостоились оказаться в “приоритетном списке”. Я читал личнst дела Дикмана, Кольца, Рослоффа, Вади и Бэзила — все это были милые люди, которым достаточно было бросить один взгляд на тебя, чтобы убить в ту же секунду.
Кого-то из “стариков” я там не нашел — тех, с кем кто-то из наших “вступил в контакт” в разных местах. Зато были тут новенькие — совсем недавно получившие “приоритетный” статус. Чтение отчетов об их недавних достижениях улучшило мне настроение. Я листал эти досье с таким ощущением, будто читал биографии старинных друзей, выбившихся в люди. Все это были ребята, на кого можно было положиться — Не то что эти самодовольные сволочи из Пентагона, или из государственного департамента, или из прочих учреждений этого мерзкого городишки, на месте которого раньше были, наверное, зловонные болота, пока кому-то не пришла в голову мысль их осушить.
Мак меня не разочаровал. Перед ним лежал перечень моих промахов, составленный каким-то шибко башковитым мерзавцем в гетрах, который, конечно же, сочинял его во время игры в гольф на выходные. Впрочем, пожалуй, я к ним несправедлив. Вряд ли они играют в гольф, надев гетры. Я стоял у окна, глядел на залитую солнцем улицу, и слушал. Спешащие внизу под окнами девушки были все как на подбор свеженькие и симпатичные в своих летних платьицах и узких джинcах. И наверное, думалось мне, достаточно приятные в общении. Глупо было бы презирать их только за то, что им не доводилось в жизни видеть труп мужчины или женщину, сломленную долгими зверствами и унижениями.