— Молчать! — Курок опять, дернувшись, пополз вверх.
— Давай-давай! — браво заявил я. — Нажми ты на этот чертов крючок! Валяй, стреляй, нацистский палач! Курок медленно опустился. Он вздохнул.
— Что-то вам больно не терпится умереть, мистер Эванс. Но я вам сегодня не доставлю этой радости. Возможно, завтра... Охрана!
Что ж, если бы я не стал его подталкивать, если бы я не внушил ему мысль, будто мечтаю о быстрой смерти, он бы наверняка меня пристрелил. Здорово я все-таки придумал! Да и потел очень убедительно, когда его солдаты выволакивали меня вон.
Глава 22
Камера, карцер, темница, называйте, как хотите, представляла собой пещерку в стене каньона, расположенную на высоте двадцати футов над землей. Чтобы забраться туда, надо было подняться по шаткой стремянке. Сержант приказал мне лезть наверх, направив на меня ствол своего уродца. Потом он послал ко мне солдата, который крепко меня связал. Солдат хорошо знал свое дело, а я, надо сказать, не Гудини. Я попытался в процессе зявязывания узла ослабить натяжение веревки, как советуют учебники, но увы — если бы был уверен, что этот парень умеет читать, не говоря уж что по-английски, я бы сказал, что мы учились по одной хрестоматии. Когда он оставил меня в покое, мне стало ясно, что без посторонней помощи я не смогу спуститься вниз. А потом лестницу убрали — тем все и кончилось.
Внизу подо мной весело горел костер, а ребята, сидевшие вокруг огня, пустили по кругу бутылку текилы, или мескала, или пульки, или что там у них было во фляжке. Очень скоро один из них достал гитару и затянул песню — ну точно как в кино. Я подполз к краю своего узилища, откуда хорошо была видна вся сцена внизу. Чуть поодаль от веселящейся группки сидел мрачного вида бука. Прислонившись спиной к скале и положив винтовку на колени, он глядел на мою пещеру. В палатке, как я заметил, все еще горел фонарь, а у входа стоял часовой.
Мрачный парень с винтовкой знаком приказал мне скрыться в пещере. Я не подчинился, и тогда он навел на меня ствол. Я сразу понял этот жест, отпрянул во тьму и стал исследовать свой каземат с другого конца. В десяти футах от входа в пещеру я наткнулся на камень. Со связанными руками и ногами мне было трудновато искать туннели и расселины в сплошной скальной стене. Теперь мне оставалось надеяться только на Кэтрин.
Ее следующий ход был предсказуем, и очень скоро по звукам я понял, что она приготовилась его сделать. Время шло, и из палатки фон Закса все громче доносился их пьяный хохот. Наконец они дурными голосами запели “Хорста Весселя”. Потом раздался новый взрыв смеха, началась возня, отчего вся палатка заходила ходуном, послышался требовательный мужской голос и протестующий женский — впрочем, протесты были явно не очень настойчивые. Потом после звуков борьбы все стихло.
Я лежал и размышлял, отчего это я к себе так плохо отношусь. То есть я хочу сказать, что эта женщина мало что для меня значила, она просто сделала то, что я бы и сам приказал ей сделать, если бы она поинтересовалась, каковы мои соображения на ее счет.
Гитарист давно умолк, костер затухал. И когда тлеющее пламя костра уже не отбрасывало бликов на потолок и стены моей пещеры, Кэтрин вышла из палатки. Я услышал ее голос: она разговаривала с охранником вполголоса, потом пьяно хихикнула в ответ на его замечание. После чего раздался глухой звук, точно топор вошел в мягкое тело сосны.
Потом я услышал, как к скале приставили лестницу. Ко мне в пещеру забросили какой-то металлический предмет. И через мгновение в проеме на фоне неба появилась она сама, присела на краешек пещеры перевести дыхание, вползла внутрь и разрезала мои путы мачете — очевидно, она позаимствовала его у охранника внизу.
— Так, ну а теперь нам надо побыстрее спускаться, пока кто-нибудь не заметил лестницу! — прошептала она, помогая мне сесть.
— Сейчас, — прошептал я в ответ. — Дайте только восстановлю кровообращение. А что с часовым у палатки?
— Спит. Я поступила с ним по-дружески. Дала пива, подсыпав в него кое-что — у меня было с собой. Как и фон Заксу. Они проспят до самого утра. Ваш охранник от пива отказался — служака! Так что он теперь заснул вечным сном. Если его обнаружат, мы пропали. Пошли! Я пойду первой и буду вас поддерживать, чтобы вы не поскользнулись. Большой тесак оставим здесь.
— Я хочу его забрать. У меня возникла одна идея.
— Ладно. Дайте мне ремень.
Она повесила себе мачете на шею и перекинула его за спину. Потом ступила на лестницу и отклонилась, дав мне вылезти первым. Зрелище, наверное, было забавное. Я чувствовал себя ужасно неловко оттого, что меня поддерживала женщина, однако мод руки и ноги, онемевшие от веревок, плохо меня слушались. Если бы не она, я бы раз десять мог навернуться с лестницы и кубарем покатиться вниз.
Достигнув земли, я снова перепоясался ремнем и помог ей отнести лестницу на прежнее место. Мы прошли мимо часового, который сидел неподвижно у скалы с винтовкой на коленях и надвинутой на глаза шляпой. Он был мертв. И я снова посоветовал себе не слишком недооценивать мою сексапильную напарницу: к этой девице опасно было поворачиваться спиной. Мы остановились отдохнуть в укромном месте среди скал.