— Жаль. Хотел бы я посмотреть, — сказал Владек.
— Это не последний. Думаю, ваши мальчики не потеряны. Есть серьёзная надежда на улучшение. — Она одарила улыбкой и Логанов. — Во второй половине дня я в частном порядке занимаюсь одним по-настоящему непростым случаем. Мальчику девять, как Томми. Всё бы ничего, но он думает, что его преследует Дональд Дак. Родители каким-то образом целых два года убеждали себя, что сын шутит, несмотря на три разбитых телевизора. Потом сходили к психиатру и ахнули. А сейчас извините, я хочу поговорить с миссис Адлер.
Логан тряхнул головой.
— Не так уж всё и плохо, Владек. Верн даёт что-то другому мальчишке! Как вам это?
— Это чудесно. — Его жена сияла.
— А тот другой мальчик? Бедняга. Когда я слышу о таком… И дочка Бэра. С девочками хуже — всё боишься, что кто-то их обидит, но наши мальчишки, Владек, наши мальчишки справятся. Вы слышали, что сказала мисс Хэкетт.
Гарри вдруг остро потянуло домой, к жене.
— Наверное, я не останусь на кофе — или это обязательно?
— Нет, нет, уходите в любое время.
— Мне ехать полчаса, — в оправдание сказал он и прошёл в двери из золотого дуба, мимо некрасивой, но огнеупорной лестницы, наружу.
По правде говоря, он хотел приехать домой, пока Маргарет не уснула, и рассказать ей про палец. Всего месяц — и такие подвижки. И лицо нарисовал. И мисс Хэкетт говорит, что…
Он встал посреди парковки. Доктор Николсон! Да и что именно сказала мисс Хэкетт? Возвращение к нормальной жизни? Нет. Исцеление? Нет. Улучшение, сказала она, но насколько?
Гарри закурил, развернулся и пошёл обратно. Протолкался через толпу родителей.
— Миссис Адлер, можно вас на минутку?
Она отошла с ним в сторону.
— Заседание удалось, правда, мистер Владек?
— Да, конечно. Я вот чего. Я должен принять решение. Не знаю, что делать, кого спросить. Вы очень мне поможете, если скажете, э-э, каковы перспективы Томми?
После секундной заминки она ответила вопросом на вопрос:
— Думаете, не отдать ли его в лечебницу?
— Нет. Не совсем. Я… ответьте же мне, миссис Адлер. Знаю, месяц — это не срок. Но станет ли Томми когда-нибудь как все?
По её лицу он прочёл, что она не впервые отвечает на такие вопросы и ненавидит это. Она терпеливо сказала:
— «Все» — это в том числе и ужасные люди, которые формально не считаются неполноценными. Наша цель — не чтобы Томми стал «как все». Наша цель — помочь ему стать самым лучшим, самым славным Томми Владеком, каким он только сможет.
— Да, но что потом? Ну, там, если Маргарет и я… если с нами что-нибудь случится?
Ей было больно.
— Никто не знает, мистер Владек, — сказала она мягко. — Надо надеяться. Но чудеса редки.
Маргарет не спала, дожидалась в маленькой гостиной нового маленького домика.
— Ну что? — спросил Гарри, как спрашивали, вернувшись домой, оба уже семь лет.
Несмотря на красные глаза, — верно, плакала, — ответила она спокойно:
— Более-менее. Мне пришлось прилечь с ним, иначе ни в какую не хотел укладываться. Но свою лечебную гадость принял без уговоров. Облизал ложку.
— Это хорошо.
Он рассказал про нарисованное лицо, про комплот с малышом Верном, про палец, и видел, что она обрадовалась. Но сказала она только:
— Доктор Николсон звонил опять.
— Я же запретил ему доставать тебя!
— Он меня не доставал, Гарри. Он был очень мил. Я пообещала, что ты ему перезвонишь.
— Уже одиннадцать. Позвоню ему утром.
— Нет, я обещала, что ты позвонишь сегодня же, хоть ночью. Он ждёт и сказал, чтобы ты не сомневался и звонил за его счёт.
— Зачем я вообще отвечал на его письмо? Сукин сын! — взорвался он. Потом извиняющимся тоном попросил: — Кофе можно? Я не стал дожидаться кофе в школе.
Она поставила воду греться сразу, как услышала подъезжающую машину, растворимый кофе уже был в чашке.
— Ты должен с ним поговорить, Гарри, — сказала она, наливая кипяток. — Ему надо знать сегодня же.
— «Знать сегодня же! Знать сегодня же!» — зло передразнил он и обжёг чашкой губы. — Что мне делать? Как принимать такие решения? Сегодня на работе я поднял трубку и позвонил штатному психологу, ответила его секретарша, и я соврал, что ошибся номером. Не знал, что ему сказать.
— Я не давлю на тебя, Гарри. Но ему надо знать.
Отставив чашку, он закурил пятидесятую за день сигарету. Маленькая гостиная — просто половинка кухни, отделённая перегородкой, хотя они даже между собой называли её гостиной — полнилась Томми. Свежая краска на стене, где Томми ободрал обои с чашками-ложками. Защёлка с защитой от Томми на печке. Сиденье одного кухонного стула не в цвет остальным — Томми методично выскабливал его стеблем ложки.