Товарищи, мопровцы, друзья МОПР’а, все, в ком еще звучит голос человеческой совести и бьется живое человеческое сердце! Протестуйте! Действуйте! Могучий, непреодолимый клич необозримых бесчисленных масс людей должен заглушить голос судьи, оглашающего приговор, продиктованный расовой ненавистью, заглушить хриплый звериный лай извергов, линчующих ни в чем не повинных людей. Руки неисчислимого количества людей должны сжатйся в могучий кулак, который разорвет в клочья приговор и опрокинет приготовленный палачами электрический стул. Каждый и каждая, все, кто во время борьбы за спасение жизни восьми негров хранят молчание, остаются равнодушными и безучастными, являются соучастниками, преступления, которому нет и не может быть прощения, преступления, которое навсегда останется несмываемым: позорным пятном на истории Соединенных Штатов и всего человечества.
В борьбе за спасение восьми молодых жизней от мученической смерти на электрическом стуле речь идет о крупном споре, имеющем большое историческое значение, и чрезвычайно важно, кто выйдет из него победителем: свободная от предрассудков, - достойпая своей культуры человечность или узколобая, эгоистичная, свирепая, жаждущая крови расовая ненависть, корни которой уходят в бескультурье и дикости прошлого. В этой борьбе, в этом историческом споре человечность должна победить. Ее победа обеспечена, если все сознательно и мужественно до конца исполнят свой долг...»
Если организованная в международном масштабе кампания в защиту Сакко и Ванцетти и не смогла, как в ряде других подобных случаев, приостановить действия классовой буржуазной юстиции, то благодаря протестам мировой общественности и проявлению международной солидарности девять негритянских юношей были освобождены.
Семидесятилетие
К концу двадцатых годов имя Клары Цеткин стало для трудящихся всего мира синонимом международной солидарности, так же как она сама — примером и образцом последовательного революционера.
Она ощутила это в день своего семидесятилетия, когда со всех частей света получила многочисленные послания с выражением чувства любви и глубокого уважения. 5 июля 1927 года Клара получила огромное количество писем и телеграмм из Франции, Австрии, Италии, Англии, США, Китая и многих других стран, но прежде всего из Германии и Советского Союза. Среди них были послания от Исполкома Коминтерна, ЦК Коммунистической партии Германии и ЦК Всесоюзной Коммунистической партии большевиков, от братских партий других стран, от множества различных организаций и учреждений. Кроме того, бесчисленное количество писем от женских организаций, коллективов предприятий, местных .партийных организаций, отдельных товарищей. Поздравляли, писали о том, что ее пример учит и помогает лучше .работать и бороться.
Клара получила много подарков, преимущественно это были скромные дары, изготовленные натруженными руками работниц,— вышивки, резьба по дереву, живопись. fyKioro поступило подарков от советских людей. Союз немецких женщин и девушек, почетным председателем которого, была Клара Цеткин, прислал красочные альбомы с рисунками и фотографиями, иллюстрирущщцци его работы. Такие же альбомы получила она от революционных женских групп из Чехословакии. Многие дети прислали Кларе свои работы вместе с обещанием хорошо учиться, чтобы стать мужественными борцами за социализм.
Прибыли многочисленные делегации. Наряду с руководящими деятелями международного рабочего и коммунистического движения, ВКП(б) и Советского государства приехали делегации от советских предприятий, университетов, школ и детских садов, клубов, различных организаций. Именем Клары Цеткин были названы школы, клубы, предприятия, волжский пароход.
В честь Клары Цеткин в Москве состоялось собрание, па которое пришли тысячи людей. Старый друг Клары Надежда Константиновна Крупская рассказала собравшимся о ее жизни и борьбе. Женщины столицы решили собрать деньги, на которые будет построен самолет, носящий имя Клары Цеткин.
Особенно она была растрогана признанием со стороны ВКП(б) ее заслуг в деле освобождения женщин. При Коммунистической академии в Москве была организована секция по исследованию условий женского труда в странах мира, ее председателем была избрана Клара Цеткин.
Достойным образом отметили этот день и немецкие коммунисты. В Берлине в Спортпаласте состоялся вечер, посвященный Кларе Цеткин, где присутствовало 20 тысяч человек. Здесь собрались рабочие, работницы, члены МОПР’а, Союза красных фронтовиков, Союза немецких женщин и девушек. Выступавшие торжественно обещали бороться за мир — так же активно и самоотверженно, как это делает Клара Цеткин,— за лучшую Германию, выступать в защиту Советского Союза (как раз в это время состоялся налет на АРКОС ‘, и империалисты угрожали войной Советскому Союзу).
Аналогичные собрания состоялись почти во всех крупных немецких городах и многих небольших населенных пунктах. Вышли и охотно раскупались специальные марки с портретом Клары Цеткин.
1 Провокационпый налет апглийской полиции 12 мая 1927 года па компанию АРКОС (Всероссийское кооперативное общество), осуществлявшую импортпо-экспортпые операции между СССР и Англией.— Прим, перев.
32 Луиза Дорнсыанн
Все это доставляло радость Кларе и глубоко ее трогало, но именно в эти дпи опа особенно болезненно воспринимала отсутствие непосредственной живой связи с массами, которую она поддерживала, присутствуя на собраниях и съездах, посещая промышленные предприятия.
Грусть чувствовалась в письме, написанном ею в санатории «Архангельское» своему другу Вильгельму Пику 20 августа 1927 года, перед тем как в конце этого года опа смогла вновь возвратиться в Германию.
«Дорогой друг Вильгельм!
Наконец, наконец-то уже точно известно, что я смогу выехать. Хотя мои друзья серьезно тревожатся, выдержит ли мое здоровье и буду ли я покорна требованиям врачебной дисциплины, но профессор Левин сказал, что я могу трогаться в путь, и теперь меня больше ничто не задержит.
Гуго (Эберлайн,— Прим, авт.), вероятно, уже передал тебе мою просьбу подыскать для нас квартиру. Лучше всего было бы в семье Янке, Кётенерштрассе, 6, две комнаты с тремя кроватями или одна большая и две небольшие комнаты, как удастся. Если мы не сможем остановиться там, то где-либо в другом месте, но не выше второго этажа или выше при наличии лифта. Это может быть либо отель, либо частная квартира, но по возможности в спокойном месте и не слишком дорого. В Берлине мы пробудем, по-видимому, от восьми до десяти дней. Мой план заключается в том, чтобы избежать, если только удастся, пребывания в санатории и в то же время выполнить предписания врачей.
Мы выезжаем в четверг 25-го советским пароходом из Ленинграда в Гамбург, оттуда как можно скорее в Берлин. Там рассчитываем пробыть столько времени, сколько потребуется для бесед с ЦК, руководством МОПР’а и друзьями. Мне надо также показаться врачу-окулисту профессору Крукманну и другим специалистам.
Выполнив все необходимое, я поселюсь в Зилленбухе, о чем извещу штутгартских товарищей. Надеюсь, что там и в Вюртемберге смогу быть полезной партии, а в случае необходимости, раз-другой съездить в Берлин или куда потребуется. Одним словом, дорогой Вильгельм: я хочу жить, а это значит так жить, чтобы жить стоило. Ты знаешь, что я хочу этим сказать...
Но главное: никто ни в Гамбурге, ни в Берлине не должен знать о моем приезде. И, пожалуйста, никаких торжественных приемов, тем более демонстраций, я их но стою. Возможно, я увлекусь, захочу выступить, а я должна этого избегать, чтобы выполнить то, что мной задумано — несколько педель поработать вместе с вами для нашей общей цели...
Дорогой Вильгельм, ты мой дорогой и — мне кажется, теперь — мой самый старый друг в партии, извини, что я утруждаю тебя просьбами. Но в моем теперешнем состоянии я вынуждена избегать всяческих волнений и напряжения сил. Поэтому будь так добр и помучайся ради меня.