На лице маршала промелькнула усмешка. Прервав мягким жестом речь генерала, он сказал просто:
— Ваша задача, товарищи, продержаться сутки на занятых Рубежах, продержаться во что бы то ни стало. Ожидается, что на этом направлении немцы бросят в бой свои отборные дивизии… „Райх“, „Мертваяголова“… Надо, повторяю, продержаться. Одни сутки… Завтра будет уже легче.
A. M. Василевский отозвал комкора в сторонку. Присели они в междурядьях кукурузы и минут десять беседовали наедине. Генерал Попов позже нам сказал:
— Завтра пятая гвардейская танковая армия Ротмистрова нанесет здесь удар.
Бились несколько суток, а тут еще удар… Силами целой танковой армии! Есть, однако, резервы у советского командования — радостно было это сознавать.
С полчаса пробыл маршал А. М. Василевский на нашем НП. А только уехал, и сразу же будто взорвалась тишина. Налетели с воем и смертоносным грузом бомбардировщики, начался массированный артобстрел. Разверзся на поле под Прохоровкой тот же ад кромешный, который бушевал здесь в предыдущие несколько суток… За это село, ничем особым не примечательное, дрались, как за крупный город»[86].
Хауссер планировал, что «Мертвая голова» и «Лейбштандарт» должны перейти в наступление одновременно в 5.15 11 июля. Однако к этому времени обе дивизии были ещё не готовы к началу атаки. В 4.00 штаб мд «Мёртвая голова» доложил: наведение переправы через Псёл затягивается и понтон может быть установлен лишь в 8.00. Но потом ситуация осложнилась. Поступило сообщение, что мостовая колонна из 680-го инженерного полка при уходе от огня русской артиллерии застряла в балке и ее выдвижение к реке пока откладывается. А без поддержки танков атаковать с плацдарма бригаденфюрер Прис не решился. Тем более что контратаки советской пехоты следовали одна за другой. Это была важная, но не единственная проблема во 2-м тк СС. Низкая облачность и дождь не позволяли утром использовать главный козырь — силу люфтваффе для поддержки боевых групп. Бои 10 июля наглядно продемонстрировали слабую эффективность наступления без поддержки с воздуха. Вероятно, по этой же причине было перенесено начало наступления и «Лейбштандарт». В донесении её штаба детали не указаны, лишь отмечается, что решение принято «из-за плохих погодных условий».
Тем не менее по установившемуся правилу примерно за два-три часа до начала атаки дивизий СС начала действовать их разведка. Перед ней стояли три основные задачи: обнаружить слабо укрепленные участки обороны русских, установить места сосредоточения танков и путём наблюдения или захватом пленного определить намерения противника в ближайшие часы.
Боевая группа «Лейбштандарт» — 2-го грп СС оберштурмбаннфюрера х. Красса перешла в наступление примерно в 6.00. Из-за того, что 2/58-й мсбр вышел во второй эшелон, а артдивизион бригады находился еще в пути, эсэсовцы без особых усилий преодолели рубеж, где должен был развернуться батальон бригады подполковника Е. А. Болдырева, и подошел к позициям 227-го сп. Это было первое ЧП в целой цепочке событий, которые в конце концов привели к тому, что, несмотря на значительные силы, собранные к утру 11 июля юго-западнее Прохоровки, советским войскам не удалось удержать третью армейскую полосу. Майор В. Е. Сажинов вспоминал:
«Примерно в 7-м часу утра туман рассеялся и моросящий дождь прекратился. Враг начал артиллерийско-миномётную подготовку по переднему краю и боевым позициям нашего полка и сразу же на склон, обращенный к нашей обороне по обе стороны железной дороги, стали выползать вражеские танки. Хорошо запомнилось, что они медленно выползали, часто останавливались и изредка стреляли из пушек, видимо, не сумев обнаружить наших хорошо замаскированных огневых точек. Впереди и уступами в глубине, шли „тигры“, которые выделялись своими размерами и длинными стволами орудий, а в промежутках и за ними стали появляться другие танки (офицер, вероятно, спутал Т-4 с „тиграми“. — В.З.). Пехоты противника еще не было видно. Полк как бы замер в ожидании и высоком нервном напряжении, но огня не открывал. Было условлено — открытие огня после залпа „катюш“.
Эти минуты были очень напряженные, так как никто из нас, хотя и много раз до этого уже участвовал в боях, еще не видел перед своими глазами такого большого количества танков врага. А вот то, что они не неслись лавиной, а ползли медленно, это успокаивало. Вскоре и как-то сразу за танками появились плотные цепи пехоты противника. Я отдал приказ на открытие огня, майор Садовников по телефону подал соответствующие команды артиллеристам. Заревел залп „катюш“, и сразу же ураган огня артиллерии и минометов обрушился на врага и бушевал в течение пяти минут с предельным темпом скорострельности всех систем. Почти весь обращенный к нам скат высоты забурлил в грохоте разрывов, подняв огромное облако черной пыли, закрывшей поле боя. В этом плотном земляном тумане то тут, то там виднелись багрово-тёмные расплывчатые очаги пламени от разрывов термитных реактивных снарядов и горящих машин. Но вот огневой шквал прекратился, и поднятая земля быстро осела, относимое ветром с нашей стороны облако черной и серой пыли стало исчезать, огонь с переднего края стал затихать. Лишь отдельные огневые точки, орудия и минометы продолжали вести прицельный методичный огонь. Пехота противника в этой атаке была буквально сметена нашим огнем и лишь жалкие, разрозненные и ошеломленные её остатки, вместе с уходящим облаком пыли, исчезали за гребнем высоты.