Усталые, но довольные, мы разбрелись по палаткам, но не успели стянуть с себя промерзшие шубы, как льдину так тряхнуло, что с полок и столов посыпались книги, кружки, тарелки. Опасения Яковлева оправдались. Соседнее поле годовалого льда наехало на наш ледяной остров. Он, правда, не пострадал, но вдоль его восточного берега выросла внушительная гряда торосов.
15 ноября.
Разнообразя свою унылую кухонную жизнь всякого рода придумками, я на этот раз принялся сочинять правила, которыми следует руководствоваться коку в процессе творческого освоения кулинарного искусства:
1. Полярным коком не рождаются. Его назначает начальство, вне зависимости от знаний, способностей и основной специальности.
2. Критика - движущая сила кулинарного искусства. Помни, что едок всегда прав, даже если он не прав.
3. Самомнение кока - главный его враг.
4. Твори, экспериментируй, но щади желудки своих подопечных.
5. Рецепт вкусного супа (борща, щей и т. д.): много мяса - мало воды.
6. Готовя пельмени, помни: они, подобно подводной лодке, обязательно должны всплыть.
7. Не оригинальничай: курицу перед варкой очисти от перьев и потрохов.
8. Прежде чем положить оленину в щи (борщ или суп), не забудь осмотреть ее со всех сторон: не примерзло ли к ней какое-нибудь инородное тело - бирка, жестянка или что-нибудь другое несъедобное.
9. Прежде чем заняться котлетным фаршем, не забудь поставить бачок с горячей водой для спасения замерзших пальцев.
10. Не доверяй солить первое помощникам. Опыт показывает, что они легко путают соль с лимонной кислотой или содой.
11. Не поддавайся искушению поручить заготовку продуктов на завтрак дежурному по лагерю. Не потакай безответственному расточительству.
12. Повесив оттаивать замерзшие буханки хлеба, не забывай о них, иначе шишка на голове обеспечена.
13. Не жалей сахара для компота, ибо он, как поцелуй, должен быть не только горячим, но и сладким.
14. Уходя из камбуза, потуши свет и выключи газ, если не хочешь получить нагоняй.
16 ноября.
- Ну и холодина сегодня, - сказал Гудкович, растирая застывшие пальцы над газовым пламенем. - На минуту снял рукавицы, чтобы записать метеоданные, и руки в момент замерзли. Думал, отморозил.
- Подумаешь, удивил ты нас морозом, - сказал из-за занавески Дмитриев, - зато уже четыре дня как тишь и гладь, божья благодать. Ни подвижек, ни торошений и вообще никаких происшествий.
Типун ему на язык. Среди ночи я проснулся от каких-то странных толчков. "Неужели Санька накаркал и начались подвижки?" - подумал я, высунувшись из спального мешка. И тут мой взгляд упал на странную фигуру, стоявшую на коленях у моей койки. При мутном свете лампочки я даже не сразу понял, что это Миша Комаров.
- Ты это что, Семеныч? - испуганно спросил я, мгновенно проснувшись.
Закрываясь от порывистого ветра, мы буквально ползком добрались до комаровской платки. Михаил, кряхтя и стеная, забрался в спальный мешок, а я зажег обе горелки и, повозившись с паяльной лампой, запустил ее на полную мощь. Уложив своего пациента на живот, я принялся осторожно ощупывать его поясницу. Мышцы были сильно напряжены, и каждое прикосновение причиняло острую боль. Комаров охал, скрипел зубами, но стоически выдержал осмотр.
- Ну, старик, - сказал я успокоительным тоном, - у тебя радикулит. Ты раньше-то болел им?
- Он, проклятый, меня с войны мучает. Но так сильно еще никогда не прихватывало.
- Ладно, потерпи малость. Счас приготовлю грелку, сделаю растирание, примешь лекарство, отлежишься и через тройку дней будешь как огурчик.
- Да ты что, доктор! У меня работы навалом. Некогда мне разлеживаться.
- Ты лежи да помалкивай, - строго сказал я, - а не то Сомову пожалуюсь.
Поставив на плитку чайник, я сбегал за лекарствами в свою палатку. Пока вода нагревалась, я вылил на ладонь густую, желтоватую, остро пахнувшую смесь из скипидара, камфоры и хлороформа и принялся растирать комаровскую поясницу. Когда процедура был закончена, я залил кипятком грелку, положил ее на поясницу и обернул широким шерстяным шарфом.
- Ну вот, порядок. Теперь прими таблетки и постарайся заснуть.
Когда Комаров задремал, я отправился на камбуз. Восемь пар глаз уставились на меня в безмолвном вопросе.
- Что там с Комаровым приключилось? - спросил озабоченно Сомов.
- Радикулит, - коротко ответил я.
- Экая невидаль. Самая что ни на есть арктическая хворь, - сказал Курко, потирая поясницу.
- И геморрой тоже, - заявил Дмитриев тоном знатока.