- Ты эти свои дурацкие шутки брось, - сердито сказал Медведев.
- Ну извини, извини. Так, значит, найдем площадку, сбросим пару дымовых шашек. Скорость ветра и направление определим. Пока они дымят, будут вам служить неплохим ориентиром. Затем сделаем кружок над полюсом. Когда выйдем на боевой курс, просигналим сиреной. Тогда занимайте исходные позиции к прыжку у двери. Как услышите частые гудки - прыгайте, ясненько?
- Все понятно. А вот чайку горячего похлебать бы не мешало.
- Сей момент.
Через пару минут Щербина появился, неся в руках две пол-литровые кружки с крепким, почти черным чаем.
- Чай полярный, первый класс. Пейте, дорогие прыгуны, набирайтесь сил. Вот вам еще по плитке шоколада. Заправляйтесь на здоровье.
Чай действительно был отличный. Горячий, ароматный. Я сделал несколько глотков, но пить что-то расхотелось. Я попытался занять себя каким-нибудь делом: стал заново привязывать унт, считать ящики. Потом внимание мое привлекли унты Медведева. Я впервые заметил, что они разного цвета: на левом мех серый с черными пятнами, а на правом - густо-коричневый.
Почему-то стал казаться тесным мой старый, видавший виды кожаный летный шлем. Я всячески старался отвлечься от мысли о предстоящем прыжке.
- Закурим по последней? - вернул меня "на землю" голос Медведева. Мы задымили папиросами, делая глубокие затяжки.
- Значит, Виталий, действуем, как договорились. Я пойду подальше к хвосту, а ты стань с противоположного края двери. Как услышишь сигнал, прыгай сразу следом за мной. Не то разнесет нас по всему Северному полюсу. И не найдем друг друга. В наших шубах не шибко побегаешь.
Главные парашюты мы решили открывать на третьей секунде свободного падения, а затем, по обстановке, запасные.
Пока мы оживленно обсуждали детали предстоящего прыжка, из пилотской вышел Чибисов - высокий, красивый, в коричневом кожаном реглане. Человек он был решительный, властный, полный неуемной энергии. Мое первое знакомство с Максимом Николаевичем не обошлось без курьеза. Однажды на аэродроме мыса Челюскина я дожидался оказии на базу номер один. Начхоз экспедиции спросил Чибисова, как поступить с доктором: ему надо лететь на базу, а машины загружены под завязку продовольствием. Чибисов на секунду задумался и изрек фразу, ставшую впоследствии полярной классикой: "Грузить пельмени, медицина подождет". Впрочем, как оказалось впоследствии, к медицине он относился весьма уважительно.
- Подходим к полюсу, - сказал Чибисов. - Ледовая обстановка вполне удовлетворительная. Много годовалых полей. Площадку подберем хорошую. Погода нормальная. Видимость миллион на миллион. Через три минуты начнем снижаться. Как, Медведев? Хватит шестьсот метров?
- Так точно, хватит, - отчеканил Медведев.
"Только бы поскорее", - подумал я. Самолет сильно тряхнуло. Он словно провалился в невидимую яму.
- Начали снижаться, - сказал Чибисов, - ждите команды. А вы, товарищ бортмеханик, подготовьте дымовые шашки. Бросите их по команде штурмана за борт.
Димыч подтащил к двери ящик, вытащил две дымовые шашки, похожие на большие зеленые консервные банки, и пачку запалов, напоминавших огромные спички с толстыми желтыми головками, и стал ждать команды.
- Бросай!!
Бортмеханик чиркнул запалом по терке. Как только головка вспыхнула со змеиным шипением, он с размаху воткнул ее в отверстие и швырнул шашку в приоткрытую дверь. За ней последовала вторая. Шашки, кувыркаясь, полетели вниз, оставляя за собой хвостики черного дыма. Задраив правую дверь, бортмеханик взялся за грузовую. Предварительно он уже успел растащить в разные стороны грузы, загромоздившие подходы к ней, он попытался повернуть ручку - но она не поддавалась. Бортмеханик дергал ее что есть силы, обстукивал край двери молотком. Но все впустую. Он вполголоса костил злополучную дверь, но она по-прежнему не поддавалась. Загудела сирена. Мы было приподнялись, но опять вернулись на место. Кажется, сейчас мы начали нервничать по-настоящему. Чувствую, вот-вот Медведев взорвется. Но молчит, хотя по лицу его и сжатым губам вижу, что стоит ему эта сдержанность. Все. Время упущено. Медведев не выдержал: "Черт ее побрал, эту идиотскую дверь. Паяльной лампой ее прогреть бы". Механик виновато молчит, но идея прогреть дверь лампой ему понравилась. Он зажигает пучок пакли и подносит ее к зажиму, и, о чудо, ручка вдруг поддается усилиям, и замок с сухим щелчком выходит из паза. Наконец-то. Метлицкий заложил крутой вираж. Пошли на второй круг. Из проема двери в пилотскую высовывается голова в шлемофоне - это штурман Миша Щерпаков.
- Готовьтесь, ребята. 89 градусов 54 минуты. Сейчас выходим на боевой курс. Будем бросать на молодое поле. Думаю, не промахнетесь. Ветер метров пять-семь в секунду, не больше, температура двадцать один градус мороза.