- Это я давно заметил. Иногда раз по десять, а иногда и больше хочется писать. А я подумал, может, с почками что-нибудь приключилось.
- Почки тоже не остаются в стороне от этих дел. При низкой температуре увеличивается секреция мочи. Вот и все - простенько и со вкусом. Правда, при увеличившихся потерях воды может нарушиться и солевой обмен. Но наша пища содержит достаточное количество соли, и эта штука никому не угрожает.
- Спасибо, док, за объяснение.
Ваня выпил положенную ему стопку женьшеневой настойки и удалился.
Поутру, едва одевшись, мы помчались в свою родную палатку. Но нас постигло полное разочарование. Вода не только не замерзла, но, по-моему, ее даже прибавилось. Дед-мороз явно не торопился выполнить свои прямые обязанности.
Только на пятые сутки вода наконец превратилась в лед, из которого торчали вмерзшие обломки досок, ящики, старые унтята и даже забытый впопыхах чайник. Пришлось взяться за пешни и лопаты. Когда, наконец, тридцать пятое ведро ледяных осколков было вынесено за порог, мы всерьез принялись за благоустройство палатки: сбили все сосульки наледи. Выколотили изморозь из старых оленьих шкур, настелили поверх в два слоя новые и вычистили до блеска газовую плитку. Оставалось только разжечь огонь. Палатка сразу приобрела непривычный уют.
- Теперь не хватает только музыки, - довольно сказал Гудкович. - Надо бы попросить Константин Митрофановича провести к нам радио, тогда вообще будет полный порядок.
- Это кто там радио вспоминает? - послышался из снежного лаза знакомый голос, и на пороге появился Курко с мотком провода в руках. - Здорово, бояре, - сказал он. - Как живете-можете?
- Добро пожаловать, Константин Митрофанович. Ты легок на помине. Мы как раз говорили о том, что неплохо бы к нам в палатку провести радио, - сказал Зяма.
- А я затем и пришел, чтобы радиофицировать ваш ковчег, - сказал Курко, вытащив из кармана пару наушников, и потряс ими в воздухе.
Скинув шубу, Курко проковырял ножом отверстие возле иллюминатора, прикрепил кончик провода к заостренному металлическому стержню и, протолкнув его через снежную обкладку, отделявшую нас от "внешнего мира", подсоединил к наушникам.
- Вот и все, - сказал он, - сейчас пойду подключу вас к радиоприемнику и наслаждайтесь музыкой в свое удовольствие.
Костя ушел, а через несколько минут в наушниках что-то тонко заверещало, захрипело и сквозь помехи зазвучали бравурные звуки американского джаза.
- Будем по очереди слушать, - решительно заявил Саша. - Только чур я первый. - И развалившись поверх спального мешка, он надел наушники и, блаженно улыбаясь, закрыл глаза.
Дмитриев огляделся вокруг и вдруг восторженно воскликнул:
- Ну до чего же здорово стало! Тепло, чисто. Шик-модерн!
- И жизнь хороша, и жить хорошо, - процитировал Маяковского Зяма.
Я невольно улыбнулся.
- А ты чего улыбаешься, Виталий? Что, не согласен со мной? - сказал Саша.
- Согласен. Просто ты мне один старый анекдот напомнил.
- Анекдот? Давай выкладывай. Что-то я давно от тебя никаких историй не слышал.
- Рабинович жил в маленькой комнате с женой и четырьмя детьми. До того ему однажды тошно стало, что он обратился к раввину за советом: "что делать? Тесно, грязно".
Раввин подумал и сказал: Приведи в дом козу.
Через пару дней Рабинович прибежал расстроенный: "Господин раввин, совсем житья не стало".
Раввин подумал и сказал: "Приведи в комнату барана".
Рабинович послушался, но спустя три дня ворвался к раввину с криком: "Не могу больше, хоть вешайся".
"А теперь, - сказал раввин, - выгони всю живность, вымой комнату и наведи порядок".
На следующий день Рабинович пришел радостный, улыбающийся:
"Спасибо, господин раввин, за умный совет. Жизнь - прекрасна".
Вот и у нас так получилось.
- Точно, - сказал, улыбаясь, Саша. - Теперь как станет нам тошно, мы снова потоп устроим.
Я принялся приводить в порядок свой "медицинский уголок", а Дмитриев нырнул к себе в закуток готовить очередную шифровку.
Прошло минут пятнадцать, как Гудкович, куда-то исчезнувший, вернулся, волоча за собой два больших ящика, сколоченных из толстых досок.
Вооружившись молотком, он вбил по их краям четыре гвоздя и взгромоздил на ящики свою койку. Затем, обернув несколько раз ножки веревкой, он накрепко привязал их к гвоздям.
- Ты что, к новому потопу готовишься? - поинтересовался Саша, высунувшись из-за занавески.
- При чем тут потоп? - отозвался Зяма, проверяя свое сооружение на прочность. - Это от холода.
- От холода? - удивленно спросил Дмитриев, выползая из своего закутка.