Я целую его в ответ.
— Надеюсь, им понравится.
Остаток времени я, суетясь, бегаю и пытаюсь все подготовить, включая себя, и ровно в шесть пятьдесят девять раздается звонок в дверь.
Пирс приветствует их у входа, когда я спешу вниз по лестнице.
— Привет, — обнимаю Элеонору за плечи, это все, что она может вытерпеть. Холтону просто улыбаюсь, так как знаю, что он не потерпит никаких объятий. — Здравствуйте.
Они улыбаются и кивают, при этом выглядят очень серьезными, даже больше, чем обычно. Может, они поругались по дороге сюда?
— Как поживает наш внук? — спрашивает Элеонора у Пирса, держащего Гаррета.
Пирс передает его ей.
— Можешь спросить у него сама. Мы работаем над его навыками общения.
— Пирс долго разговаривает с Гарретом, — объясняю я. — Рассказывает ему все новости из мира бизнеса.
— Это хорошо, — согласно кивает Холтон. — Он, когда-нибудь, будет управлять компанией, поэтому должен ориентироваться в бизнесе с раннего возраста. Я прикусываю внутреннюю часть щеки, чтобы не дать себе сказать, что мой сын выберет любую профессию, какую только захочет, и его не заставят управлять «Кенсингтон Кемикал».
И я рада, что Пирс там больше не работает. Даже если бы его отец не был его боссом, Пирс все равно не хотел бы там работать. Он не заинтересован в химическом производстве.
— Хотите осмотреть дом? — спрашиваю я Холтона, так как он никогда здесь не был.
— Нет. Мне это не нужно. — Он судорожно кашляет один раз, а потом снова и снова.
— Хотите воды? — я начинаю нервничать.
— Виски с содовой.
— Сейчас принесу, — говорит Пирс. — Мама, а тебе то же самое?
— Да, спасибо.
Я не привыкла к их ритуалу перед ужином, но семья Пирса делает так каждый вечер. И потом всегда пьют вино за ужином. Если бы я столько выпила, то уже была бы пьяна.
Пока они выпивают в гостиной, я укладываю Гаррета спать. Садимся за стол в семь тридцать. Холтон и Элеонора молчат, и я беспокоюсь, что им не нравится еда.
— Как вам ужин? — я прерываю тягостное молчание.
— Очень вкусно, — отвечает Пирс, хотя на самом деле я спрашивала не его.
Родители Пирса ничего не говорят, но они же едят то, что у них на тарелках, так что все может быть не так уж и плохо.
Когда заканчивают, я спрашиваю:
— Хотите десерт? Я испекла морковный пирог.
Элеонора промокает губы салфеткой.
— Прежде чем ты его подашь, у нас есть новости, которыми мы хотим поделиться.
Холтон откидывается на спинку стула и складывает на груди руки. Он сидит рядом с Элеонорой, напротив Пирса. Его тяжелый взгляд устремлен прямо на него.
У меня возникает плохое предчувствие.
— Что случилось, мама? — интересуется Пирс.
— Хочешь сам им рассказать? — она обращается к Холтону. — Или это сделать мне?
— Я вообще не хочу им ничего говорить. Это ты настаиваешь на том, чтобы впустить их в нашу личную жизнь.
— Пирс - наш сын. И он должен знать.
Холтон ничего не говорит, выглядя жутко раздраженным.
Элеонора продолжает.
— В начале недели твой отец был у врача, и сдал некоторые анализы.
— Какие именно? — Пирс в нетерпении сжимает салфетку, глядя на мать.
— Касательно легких. У него были проблемы в последнее время, и он кашлял кровью.
— Элеонора! — одергивает ее Холтон. — Не за обеденным столом.
— Я только пытаюсь объяснить, почему мы пошли к врачу.
— У меня рак, — выпалил он.
В комнате повисает тишина. Пирс и я смотрим на Холтона. Он внешне выглядит таким здоровым и подтянутым, и я не могу поверить, что у него рак.
Пирс выпрямляется.
— Отец, мне очень жаль это слышать. Какого рода рак?
— Рак легких. И это все, что тебе нужно знать.
Элеонора смотрит на Пирса.
— Твой отец начнет лечение на следующей неделе. Он возьмет отпуск, а это значит, нам нужно, чтобы ты вернулся в компанию, пока его не будет.
Плечи Пирса поникли, он разочарован. Я чувствую то же самое, но знаю, он согласится. Холтон ужасно с ним обращается, но Пирс - хороший сын.
— Конечно, — говорит мой муж. — Завтра первым делом сообщу Джеку.
— Как долго продлится лечение? — спрашиваю я.
— Десять недель, — отвечает Элеонора. — После они проведут еще несколько тестов и выпишут из клиники.
— Перестань вдаваться в подробности, — велит ей Холтон. — Это не их дело.
— Ладно. — Элеонора слабо мне улыбается. — Возможно, пришло время десерта.
— Эм, да, хорошо. — Я тут же встаю и начинаю убирать тарелки. Полагаю, обсуждение окончено.
Пирс помогает мне убирать со стола, и когда идет за мной на кухню, я слышу, как его отец возмущается:
— Она заставила его работать на кухне? Кенсингтон не должен прикасаться к грязной посуде, почему, черт подери, у них нет горничной?
— Рэйчел, идем. — Пирс проходит мимо меня, и я понимаю, что остановилась, услышав замечания Холтона.
— Мне жаль твоего отца, — признаюсь я Пирсу, когда мы ставим посуду в раковину.
Он медленно кивает.
— Мне тоже. Но удивительно, что он позволил матери рассказать нам о болезни.
— Надеюсь, с ним все будет в порядке.
— С ним все будет отлично. У него замечательные врачи.
— Как ты относишься к возвращению в компанию? — Я шепчу, чтобы его родители не услышали.
Пирс вздыхает.
— Это не будет временно. Если я вернусь, то навсегда.
— А ты не сможешь потом опять уйти и работать на Джека?
— Нет, отец не позволит. Я достаточно долго работал на Эллита, а для Кенсингтона существует только семейный бизнес.
— Так ты знал, что когда-нибудь туда вернешься? Почему мне не сказал?
— Я предполагал, что ты и так это знаешь. Я их единственный сын, и отца некому будет заменить, когда он уйдет на пенсию. — Пирс берет со стола две десертные тарелки. Я покрыла торт глазурью перед самым ужином. — Пойдем, а то они удивятся, что мы так долго.
Во время десерта Холтон разговаривает с Пирсом о работе, и вечер становится похожим на ужин у его родителей на прошлой неделе, когда Элеонора и я вынуждены были просто сидеть и слушать их разговор. Позже, я приглашаю их задержаться и побеседовать в гостиной, но они решили, что им пора домой. Холтон, наверное, плохо себя чувствует, и, несмотря на то, что он мне не нравится, мне его искренне жаль.
Я также сочувствую и Пирсу. Возвращение в «Кенсингтон Кемикал» означает стрессы, долгие часы работы, отсутствие дома по выходным, а я так привыкла видеть его все время рядом. Но, думаю, теперь всему этому пришел конец.
ГЛАВА 9
У моего отца рак.
Я был настолько сильно потрясен, когда мама рассказала нам эту новость, что даже не знал, что ответить. Сразу же вспомнился отец Шелби, каким он стал исхудавшим и едва мог говорить, но мой отец будет лечиться в специализированной клинике, где получит самую лучшую медицинскую помощь. Я хотел расспросить маму о плане лечения отца, но не смог, потому что Рэйчел была рядом. Она не должна ничего знать об организации.
На следующий день, когда Рэйчел с Гарретом наверху, я звоню маме.
— Пирс, я как раз собиралась уходить. Что тебе нужно?
— Я хотел узнать больше о лечении отца. В какую клинику он планирует обратиться?
— Его лечение будет проводиться в больнице, а не в клинике.
— Почему? Она намного лучше любой больницы.
— Не тогда, когда речь идет о раке. Лечение в клинике до сих пор было неудачным, поэтому твой отец отправится в больницу, но его личный врач будет держать руку на пульсе. — Я слышу, как открывается дверь. — Мне нужно идти, прощай, Пирс. О, и еще. Скажи своей жене, что ужин, который она приготовила, был очень вкусным. Сама себе не верю, что сейчас об этом говорю.
— Я обязательно ей передам. До свидания, мама.
Моя мать прилагает все усилия, чтобы принять Рэйчел. Никогда не думал, что она согласится, но с рождением Гаррета она осознала, что не увидит внука, если будет продолжать плохо обращаться с его матерью.
Сейчас я дома, сижу в своем кабинете, и мне нужно позвонить Джеку. Боюсь сообщать ему новости. Он знал, что, в конце концов, мне придется уйти, но мы оба надеялись, что это случится еще нескоро.