Слова Хлои словно выбили весь воздух из моих легких. Черт, было так сложно принять, что эта девушка, будучи почти что долбаный идеалом — с этим ее милым вздернутым носиком и розовыми полными губами — чувствовала себя настолько сломленной изнутри.
— Мне так жаль, что подобное произошло с тобой. Я не мог даже предположить такого.
— Ну, у каждого из нас есть своя история. А какая твоя? — Хлоя подняла взгляд, сняв солнечные очки и посмотрев прямо на меня.
Она потянулась к моей руке, лежащей на руле. И тут случилось невероятное, она просто коснулась меня, и я ощутил себя всемогущим. Настоящим мужчиной. Почувствовал себя живым. Словно мог позаботиться о ней так, как никто до этого был не в силах.
Но это также заставило меня почувствовать себя настоящим засранцем, потому что по сравнению с ее, моя жизнь была чертовой легкой прогулкой.
Я сжал губы, не желая расстраивать Хлою.
— Что? — спросила она. — Твоя история еще более трагична, чем моя?
Я покачал головой.
— Это навряд ли. Моя жизнь в большинстве своем была красивой и милой. Мать и отец, белый штакетный забор и прочее подобное дерьмо. Моя мама заботилась обо мне и моем младшем брате, Дэмиане. Это было одним из этих слишком-хорошо-чтобы-быть-правдой сценариев.
— Ух, ты, — произнесла Хлоя. — И ты даже умудрился каким-то образом не стать испорченным маменькиным сынком.
Я приподнял брови.
— Мои родители были очень простыми людьми. Но в нашем доме никогда не было недостатка в любви. Жаль, что я не знал тебя, пока рос. Моя мама полюбила бы тебя, bella. Она, возможно, даже удочерила бы тебя и никогда бы глаз с тебя не спускала.
— Ты говоришь в прошедшем времени…
Я грустно улыбнулся.
— Она умерла два года назад. Проклятый рак.
Хлоя пальцем по кругу гладила мою руку, посылая мурашки по моему телу.
— Мне так жаль, Энцо.
— Я знаю, это ужасно. Но я из большой итальянской семьи. И одна вещь, которую мы никогда не забывали — это семейные ужины и важность родных для тебя людей. А моя мама? Она была лучшей в том, что касалось всего значимого на самом деле. Она научила меня чертовски многому. Например, любить глубоко и беззаветно.
Хлоя сморгнула слезы с глаз.
— Судя по всему, она была потрясающей женщиной.
— Так и было.
— Ну, тогда многое обретает смысл, почему ты всегда щедр на слова и прикосновения. Ты просто не сдерживаешься.
— А почему я должен был бы? — спросил я, паркуя машину. — Мир, итак, сам по себе довольно суров… но его можно тоже любить, если только дать ему шанс, бросившись в омут с головой, — я открыл Хлое дверь и взял ее за руку. — К слову о бросишься… что ты думаешь по поводу высоты?
***
— ЭНЦО! — закричала Хлоя, перекрикивая рев двигателей. Она с такой силой сжала мою ладонь, что костяшки побелели. — Я не знаю, смогу ли сделать это.
— О, ты сможешь, — сказал я, склонившись прямо к ее уху. Я мог с легкостью чуть высунуть язык и коснуться ее кожи. Я ничего не мог с собой поделать, Хлоя была такой милой в костюме для прыжка и рюкзаком с парашютом за спиной, ее глаза сияли. — Во время прыжка мы будем с тобой лицом друг к другу, все сделаем вместе. Клянусь, ты не останешься одна.
Она облизнула губы, прежде чем потянуть руки и обнять меня за талию.
— Ну, когда настанет наша очередь прыгать? — выкрикнула Хлоя. В самолете было так шумно, что мы трудом могли слышать друг друга. Я включил камеру на шлеме и посмотрел в глаза моей девочки.
— Прямо сейчас! — я выпрыгнул из самолета, прижимая бережно, но сильно Хлою к себе.
На минуту она замерла, как и борд в моих руках, а затем закричала, испуганная, когда мы выскочили из безопасного самолета. Скорость была неимоверной и совершенно необъяснимой, если вы никогда сами не прыгали. В одну секунду все в мире приобрело смысл. Весомость. Открывалась сама суть жизни и смерти.
А уже через мгновение ты несешься по небу, и положиться тебе больше не на что, кроме как на самого себя, когда ты вынужден доверить обычному куску материи свою жизнь.
А после ты дергаешь за скобу, позволяя парашюту вырваться, и наблюдаешь, как он ловит воздух.
И тут, внезапно, ты начинаешь парить.
Мы начали парить.
И крики Хлои из полных ужаса превратились в возгласы наслаждения. Ее лицо светилось от восхищения, а глаза блестели от бурлящего в крови адреналина. Она все еще изо всех сил держалась за меня, но уже начала вертеть головой налево, затем на право, любуясь великолепным видом, который мог открыться тебе только во время полета.
Хлоя не произносила ни слова, также, как и я.
Нас окружало ясное голубое небо, а под ногами простирались темно-синий океан и пляжи с белоснежным песком, на горизонте виднелись проблески зеленого леса. Это было красивое место, ставшее еще более прекрасным благодаря женщине в моих руках.
Я прыгал из самолета, наверное, тысячи раз, но ни разу мое дыхание не замирало в груди, а сердце не громыхало столь отчаянно, когда все мое благоговение было сосредоточенно на единственном человеке.
Ноги Хлои были обернуты вокруг меня, пока мы планировали по небу, скользя меж облаков, и я внезапно осознал, что желаю остаться в этот мгновении навечно.
Лицо Хлои светилось от переживаемого опыта, и мне это в ней так нравилось. Для невинной девственницы она испытала слишком многое в своей жизни. И могла бы быть хрупкой испуганной голубкой, но вместо этого стремительно неслась к тому, чего на самом деле хотела. К тому, что разрешала себе заполучить.
После того, как мы завершили наш медленный спуск с камерой, записывающей каждый его момент, мы безопасно опустились на землю и оба разразились взволнованным смехом.
— Энцо, спасибо тебе, не могу поверить, что сделала это, — сказала Хлоя. Парашют обвивался вокруг нас, под ногами расстилалась мягкая зеленая трава, а маленькое тело Хлои прижимались к моему. — Как я могу отблагодарить тебя за такой потрясающий опыт?
Я усмехнулся.
— О, возлюбленная моя, существует лишь один вид оплаты, который я приму от тебя.
Глаза Хлои мерцали, эмоции, подаренные ей только что пережитым приключением, все еще бурлили в моей малышке.
— Да? И что же это?
И тогда я поцеловал ее.
ГЛАВА 11
Энцо
ЧУВСТВУЯ ГУБЫ Хлои на своих, я понимал, что с нас словно спало что-то наносное, не нужное. Она стала для меня кем-то сродни богини. Богини, которую я хотел бы сделать своей. И я был способен на все, чтобы удостовериться, что уже через пару дней Хлоя с радостью примет всех нас четверых.
Каждый из нас собирался открыться перед ней, стать ближе, чтобы в ту минуту, когда мы придем к ней все одновременно, Хлоя была готова к тому, что мы собирались ей предложить.
А мы надеялись дать ей все.
Хлоя была такой изысканно вкусной, а ее милые розовые губы приоткрылись, когда я скользнул между ними языком. Я поглощал ее, словно Хлоя была самым сладким лакомством из всех, что я когда-либо пробовал.
Но я знал, что это было не совсем верно. Вскоре я испробую ту часть ее, что окажется намного вкуснее.
Хлоя бормотала какие-то сладкие неясные слова… наслаждаясь происходящим… желая этого… нуждаясь в нем.
Может быть, это и не были просто неясные слова.
Возможно, это было для нее тем, в чем она очень нуждалась.
Мне было нужно больше Хлои, было необходимо почувствовать ее киску. Я должен был скользнуть пальцами в ее лоно и растянуть ее тугое маленькое влагалище так, чтобы оно было в состоянии принять мой огромный член, когда настанет время.
Мэйсон сказал нам прошлой ночью, что вчера на пляже она уже ласкала так себя для него. Он упомянул, что она была такой мокрой, когда кончала.
Теперь же настал мой черед открыть только для себя то, что скрывалось у Хлои между ног.
— Ты мне тоже нужна, — сказал я ей. Склонившись к Хлое так, чтобы расстегнуть ее костюм для прыжка, а затем стащил его с ее плеч, спустил вниз по ее бедрам и отбросил в сторону.
— А если кто-то увидит нас? — спросила Хлоя. Мы стояли в поле, находящемся посреди нигде. Затерявшиеся на острове, хотя я знал, что в четверти мили отсюда нас ждал джип, но тут были лишь мы одни, и никто не мог побеспокоить нас.
А впереди нас ждало кое-что неизведанное.
Я планировал, что в ближайшее время двое людей познают нечто.
— Прямо сейчас, тут лишь я и ты, bella, — ответил я Хлое.
Она кивнула, верно поняв меня. А, возможно, ей просто было все равно. Хлоя также полностью погрузилась в происходящее, как и я. И когда она подняла руки, умоляя меня снять костюм для прыжков тоже, я знал, что ей было необходимо, чтобы мы ускорились.
— Просто сними все с себя, — сказала мне Хлоя. — Мне нужно снова увидеть твой член. Прошло две ночи с тех пор, как я впервые познала, какой ты большой, и с тех пор я мечтаю о тебе, Энцо. А твои руки? После того как ты массировал мне плечи все, о чем я в состоянии думать, это что еще могли бы сделать твои пальцы, — Хлоя прикусила нижнюю губу, выглядя при этом невинной маленькой девственницей.
Но я знал, что она не была такой уж невинной. Твою мать, она желала близости с четырьмя мужчинами одновременно. В этой малышке не было ничего наивного.
На мое счастье.
Дьявол, да все мы были счастливчиками.
— О, мои пальцы точно знают, что делать, — я разделся и стянул боксеры, потому что если моя bambino хотела увидеть мой член, то именно это она и получит.