- Ничего, ничего... Вы простите, но мне все-таки больше нравится имя Игорь. Можно я вас иногда буду так называть? Хотя, должен заметить, иной раз имя Фома вам замечательно подходит. Фома неверующий. Единственный апостол, проявивший хоть какое-то подобие научного подхода: "Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю". Правда, тот Фома не осуществил задуманное, а кроме того, не имел точных приборов для эксперимента, ведь человек совсем не похож на точный прибор... Но простим ему за давностью лет. Простите и мне некоторую ограниченность фантазии. М-да... Мне кажется, я дал наиболее вероятную версию. Вы не согласны?
- Согласен, но...
- Продолжайте, Игорь. Я с удовольствием вас послушаю.
- Он запросто мог быть не новичком, - упрямо повторил Фома. - Если это так, тогда кто он? Соглядатай? Шпион? Диверсант?
- М-м... с какой целью?
Фома вздохнул.
- Знаете, Георгий Сергеевич, вы, по-моему, думаете о людях только хорошее. А люди - они и на Плоскости всего-навсего люди. Разные. Хорошие и плохие. Иногда еще неизвестно, что лучше. Из самых добрых побуждений можно такого наворотить...
- Бесспорно, бесспорно, Игорь. Продолжайте.
- Он мог быть переселенцем. Помните, я говорил о такой возможности? Крестьянин не спелся с феодалом - ну и уходит. Тут круглый год Юрьев день. Как удержишь? Иногда феодал сам переправляет крестьянина соседу. Я переправлял. И мне переправляли. Многие хотят перебраться под крылышко к соотечественнику. На моей территории пять... нет, уже шесть оазисов заняты русскоязычными. У Бао Шэнжуя две трети крестьян - китайцы. А бывает иначе... Просит, скажем, хуторянин феодала отвести его к соседу - а феодал почему-либо не хочет его отпускать. Что тогда? Хуторянин копит злость, потом не выдерживает и уходит сам искать лучшей доли. Кое-какие обрывки сведений о соседях он обязательно имеет. Риск, конечно, велик, но иные доходят до цели. Одного такого я сам видел.
- Теперь он живет у вас?
- У Бао Шэнжуя. К нему и шел. Китаец. Я встретил его случайно, довел до границы и передал Бао с рук на руки. Зачем мне работник, который все равно удерет? А с соседями надо дружить.
Георгий Сергеевич озадаченно помял подбородок.
- Простите, Игорь, если я вмешиваюсь не в свое дело, но... у вас налажена постоянная связь с соседями?
- Эпизодическая. А извиняться не надо, ничего секретного тут нет. Есть оговоренные места на границе. Если мне нужен Бао, я иду в такое место, подаю дымный сигнал и жду. Один раз трое суток ждал, но обычно меньше. Какие у нас владения, в самом деле! Вот у меня - около тысячи квадратных километров. Территория Москвы всего-навсего. И у соседей примерно столько же. Плюс-минус крохи.
- Не так уж и мало. Шесть Лихтенштейнов, две Андорры...
- Но и не много. Как раз столько, сколько я могу обслужить. Не будь ловушек, я мог бы за день пройти весь феод из конца в конец, а с ловушками суток за двое. Если, конечно, нигде не останавливаться. С большей территорией я просто не управлюсь.
- Понятно. - Георгий Сергеевич покивал, осторожно пригубил чай и покивал снова. - Очевидное всегда понятно, но я не о том. Насколько я уяснил, вы не получали от соседей никаких сведений касательно этого... пришельца?
- Пока нет.
- Вот видите! Пока! Думаю, в ближайшее время все разъяснится, причем самым банальным образом. Простите, Игорь, друг мой, но вы, по-моему, делаете из мухи слона.
Не найдя сразу слов для отповеди, Фома подул на чай и тоже отхлебнул. Чай у Георгия Сергеевича был куда хуже, чем у Юсуфа: наверное, чайным кустам все же требовался какой-то уход. А может быть, просто не следовало собирать все листья подряд. Да еще с веточками.
Бесспорно, главное удовольствие от чаепития определяется собеседником, а не чаем. Впрочем, не бывает правил без исключений. Сейчас Фома сердился на Георгия Сергеевича. Ну можно ли быть таким беспечным?!
Это ведь тоже эгоцентризм - искренне полагать, что все люди, сколько их есть на Плоскости, подобны тебе, такому разумному, благородному и незлобивому, а потому не представляют опасности. А ну как в точности наоборот?
- Вот вы сказали - шпион, - молвил Георгий Сергеевич, не дождавшись возражений. - У меня сразу возникает вопрос: зачем? Шпионов засылают в другие государства, корпорации и так далее, имея в виду конечную цель: успех в конкурентной борьбе. Игорь, друг мой! Разве вы не видите, что на Плоскости данная цель начисто отсутствует? Вы же только что говорили сами: с более значительной территорией вам не управиться. У феодала только две ноги. Разумеется, вы можете выспать себе автомобиль, вездеход или даже вертолет, но долго ли будут служить эфемерные вещи такой массы? Пожалуй, не стоит и стараться. Ни лошадей, ни верблюдов на Плоскости нет, да они здесь, наверное, и не прижились бы. Максимальный размер феода ограничивается скоростью перемещения по нему феодала. Заметьте: пешего перемещения! По-моему, просто нелепо разевать рот на большее, чем можешь проглотить. Я думаю, что это понимаете не только вы, но и ваши ближайшие соседи, не так ли?
Фома покивал в ответ. Теоретически все было так. Насколько он знал, границы ближайших феодов не менялись, по меньшей мере, в течение последних восьми лет, а может, и значительно дольше,
- Вот видите! - Георгий Сергеевич просиял. - Я не знаю, как давно Плоскость была населена людьми, но имею основания подозревать, что все-таки очень давно. Судя по находкам старинной утвари, не менее нескольких столетий. Немалый срок для того, чтобы прийти к общему знаменателю в вопросе о наиболее эффективной общественной системе! И вот такой-то необычный феодализм как раз и оказался здесь оптимальным строем. Надо сказать, удивительный феодализм! Меня он устраивает... гм... тем более, что я не могу предложить ничего лучшего. Где, когда видано на Земле, чтобы феодал служил помощником, а не угнетателем?
- И на Плоскости не без уродов, - пробурчал Фома. - Есть такие. Запугают новичка и стригут до мяса. Только это почти всегда плохо кончается... Крестьяне либо разбегаются, либо убивают такого ненормального. Чаще разбегаются, потому что без феодала не обойтись. Уходят к другим. На авось. Двое сгинут, третий дойдет. Ясное дело, уходят совсем уж от крайности, когда терпеть невозможно...