— Мы уважаем друг друга. Поэтому, раз есть Владыки Демонов, не принимающие участие в этой встрече… разбросанные по всему миру демонов, будучи безразличными и озабоченными лишь своими собственными удовольствиями, давайте избежим ситуации, в которой мы будем осмеянными этими Владыками Демонов.
Марбас продолжил.
— Одного лишь утверждения того, что кто-то пытался защищать Андромалиуса во время Вальпургиевой Ночи, более чем достаточно, чтобы люди высмеивали нас. Господи, да я уже слышу издевательский смех Агареса. Искренне прошу тебя. Пожалуйста, не ухудшай и без того затруднительное положение.
Пеймон кусала губы.
— … Дайте этой даме еще один шанс.
Она коснулась правой рукой груди и глубоко поклонилась.
— Прошу, дайте мне последний шанс.
Марбас погладил бороду.
Владыка Демонов, обладающая среди них 9-ым рангом, зашла так далеко, что продолжила настаивать даже после того, как услышала речь Марбаса. Видимо, в таком положении, Марбасу было трудно настаивать на своем мнении. Это был вопрос сохранения лица и поддержания установленного порядка. В конце концов, Марбас коротко кивнул.
— Хм.
«Чтоб больше никаких возражений. Делай что хочешь, но помощи от меня не жди.» — вот какой он нес смысл.
— Данталиан.
Первый раунд окончен.
Весь ее вид говорил, что начинается второй раунд.
Я спокойно произнес:
— Ваше Высочество Пеймон. Кое-что я хочу сказать вам заранее.
— Говори.
— Что бы там ни произошло, у меня нет никаких эмоций в отношении Вашего Высочества.
Пеймон нахмурила брови.
— Что это значит?
— Даже если Ваше Высочество обнаружили ошибку в инциденте с Андромалиусом, я пойму Ваше Высочество. В последствии, я не стану испытывать из-за этого неприязнь.
Несмотря ни на что, она все еще оставалась чувствительным и культурным человеком.
Кроме того, её грудь была оснащена роскошной парой молочных желез. Я боготворил вселенную, преклонился перед законами природы, и восхвалил прекрасную грудь. Пеймон, сдайся, пока еще не поздно.
Я мягко улыбнулся:
— Мы могли бы прямо сейчас поднять бокалы и примириться.
Отступи прямо сейчас.
Если не хочешь быть разорванной клыками и истечь кровью, это твой последний шанс.
Однако.
— Эта дама запросила слушание для того, чтобы определить, что верно, а что нет. Я пришла сюда не вино с тобой пить.
В ответ на мой совет, Пеймон показала явно недовольное лицо. Как будто ей претил сам факт того, что кто-то, кто был всего лишь 71-го ранга, мог так обратиться к ней.
Я кивнул пару раз, показывая, что понял.
Время от времени, у меня появлялось подозрение, будто я говорю на внеземном языке. В смысле, что моя языковая система совершенно отличалась от чьей-либо еще. Не знаю, почему, но если мы и могли понять друг друга, то это была удача астрономической вероятности, и, если честно, мы говорили на совершенно различных языках. К примеру, когда я сказал фразу, означающую: «если не хочешь крови, отступи прямо сейчас», на их языке прозвучало: «Прошу, ударьте меня в лицо».
Эта гипотеза казалась мне довольно весомой.
За свою жизнь, я делал предупреждения, подобные этому, сотни раз, но как объяснить, почему за все это время, ни один человек не внял моему предупреждению? Вот поэтому, у меня всегда была уважительная причина, почему я стал NEET.
Я был разумной формой жизни, рождение которой было чудом, с микроскопическим шансом на удачу.
«Старший брат, не говори ерунды.»
«Старший брат не более чем отборный трус.»
Разумеется, были другие люди, выдвигавшие свои собственные гипотезы.
Подобно упрямому профессору академии, использующему свой авторитет чтобы подавить оригинальную теорию, я так же безмолвно пропускал все мимо ушей, о чем бы там Пеймон не разглагольствовала.
— … Эта дама пользовалась услугами руководителя Фирмы Киункуска в качестве эксклюзивного консультанта довольно долгое время. Этот руководитель, не так давно, рассказал этой даме довольно тревожные вести.
Ага.
Значит, был гонец, передававший сообщения от Ивара Лодбрука Пеймон и обратно. Умно. С древнейших времен, отличным интриганам было свойственно не идти куда-то лично, а вместо это отправить подчиненного. Именно поэтому, недавно, я нанял очаровательную и сообразительную суккубу. Это было очевидно, ведь, в конце концов, я был величайшим интриганом.