Короче говоря, давать и брать.
Разве это не привлекательная логика?
— Что Ваше Высочество сделает, если Ваша покорная слуга предаст Ваше Высочество?
— Ах, не заблуждайся. Я не прошу от тебя абсолютной верности. Если хочешь предать меня, то милости прошу. Если ты считаешь, что кто-то другой, сможет дать тебе больше преимуществ, чем я, то конечно тебе стоит так поступить.
Я не верю в дружбу.
Я больше не верю в любовь.
Кроме того, у меня не было никакого доверия верности.
— Но я обещаю тебе, ты будешь во всей полноте наслаждаться высшей силой власти.
Тем, во что я верю, был равноценный обмен.
Акт разумных людей, меняющих товары одинаковой ценности.
— …
— …
Лазурит уставилась на меня. Я не избегал её взгляда. Молчание было неловко только тогда, когда в глазах друг друга не было никаких мыслей. Мы до сих пор пытались постигнуть взгляд друг друга.
Что-то было внутри меня.
И так же, что-то было скрыто внутри неё.
У нас не было никакой причины бояться молчания.
И наконец.
— Я поняла, Ваше Высочество.
Лазурит опустилась на одно колено.
Она посмотрела на пол, и поклонилась.
— Я, Лазурит, родившаяся от суккубы Хумбаба и выросшая в переулках городов, человек, что в течении 10 лет работала на Фирму Киункуска в качестве купца третьей степени, должна забыть о своём прошлом и жить исключительно целью подчиняться Владыке Демонов Данталиану. Это сердце. Эта голова. Эта душа, навсегда должны быть во власти Вашего Высочества.
Как только её клятва верности была закончена, появились несколько уведомлений.
[Лазурит была нанята в качестве подчиненного.]
[В статусе Лазурит появилась степень преданность.]
[Нестабильная преданность. Другая сторона рассматривает вас как господина лишь по договору. Другая сторона может предать вас в любой момент.]
Я улыбнулся.
Мне особенно нравилась линия предательства в любой момент. Будь то грязная дружба или вечная любовь, вместо этих высокопарных линий, эта линия была более надежной.
Бессмертная любовь, в которой мой отец клялся моим матерям, в конце концов, терпела неудачу. У людей нет силы, чтобы чтить такую любовь.
Вместо того, чтобы беспокоиться о таких ненужных вещах, я предпочел бы быть ленивым.
Вместо того, чтобы быть грубо серьезным, я бы предпочёл быть серьезно грубым.
Таково моё кредо, мои правила, обитые железом.
Внезапно, из моих воспоминаний, появились слова отца:
«Сын. Будь заранее готов.»
«Неважно, что ты выберешь…»
«Ты проживёшь ещё более бесчувственную, чем у меня жизнь.»
Прости, отец.
Я не собираюсь повторять жизнь, что была у тебя.
Ты был успешен, как член общества. Однако, ты совершенно провалился, как муж. Я был недоволен этим уже давно. Почему ты становишься одержим кем-то, если уже знаешь, что провалишься?
Если ты не уверен, что добьешься успеха, то не гонись за ним. Вот мой ответ. Это означало, что люди не будут в отчаянии из-за меня. Ты был единственным раскаянием в моей жизни, отец. Я не хочу стать раскаянием другого человека…
— Хорошо. Лазурит.
Я опустился на свои колени, чтобы наши глаза были на одном уровне.
Мы не были просто господином и вассалом. Нанимателем и подрядчиком. Мы были партнерами, основанными на обещании равных прав. Я хотел выразить это ей своим телом.
— Я, Данталиан, никогда не отвечу на твои советы молчанием, и никогда не отвечу на твои предложения презрением. Если ты потеешь и истекаешь кровью ради моего имени, то я должен заплатить за каждую каплю твоего пота и крови.
Я крепко держал её за руку.
Я чувствовал это и раньше, но её рука действительно была мягкой.
Лазурит, долго посмотрев на меня, слегка, совсем слегка кивнула головой.
— …Я к вашим услугам, Ваше Высочество.
Три месяца спустя моего попадания в этот мир.
Я назначил своего первого вассала.
Глава 3: Безликая болезнь (часть 11, заключительная)
Руководитель Киункуска, Скупой Гоблин, Торукель
20.07.1505 год по Имперскому календарю
Штаб-квартира Фирмы Киункуска
Штаб-квартира фирмы была в большем беспорядке, чем обычно.
Гоблины заглядывали глубоко в хрустальные шары и расшифровывали послания. Расшифрованное они одним росчерком записывали на листе пергамента и затем передавали его фее.
Феи, размером с ладонь, стонали, пока перемещали пергаменты. Из операционного отдела в отдел контрмер, отдел распределения и в отдел старших офицеров. Штаб-квартира была довольно большим зданием и всё же летающих повсюду фей было так много, что под потолком можно было видеть пробки.
— В Кельне обнаружена история болезни пациента!
— Мы уверены, что чума следует по реке Рейн и распространяется на север.
— Это сделало совершенно бесполезным закрытие Королевства Сардинии.
— Дама из Дома Сфорца слегла с болезнью…
Отчеты прибывали в массовом порядке со всего континента. Сплошная головная боль для всех сотрудников. Среди них был гоблин, видимо не спавший в течении последних нескольких дней, отчего его глаза отекли и были налиты кровью. Кирурук, как жалко.
Проходя по штаб-квартире, я направился прямо в личный кабинет Ивара Лодбрука. На секунду, я подумал, что вошел не в ту комнату. Здесь было навалено так много стопок бумаг, что даже нельзя было разглядеть фигуру Ивара Лодбрука. Если бы я не услышал его мрачный голос над кучей бумаг, то я бы определенно, покинул эту комнату.
— Что там, Торукель?
— Очень ужасно. Кирук.
— Ого, значит ужасно? Но скоро все будет ещё более ужасно. Садись.
— …Садиться, куда?
Разумеется, о столе не могло быть и речи, но бумаги были раскиданы и по всему полу.
— Да где угодно. Вся информация, так, или иначе, уже хранится у меня в голове.
— Как всегда, превосходная способность к запоминанию… Итак, проявляет ли чума какие-либо признаки угасания?
— Вообще нет, — мгновенно ответил Ивар Лодбрук, — болезнь распространяется с ужасающей скоростью. Союз Калмар и Царство Московское, за исключением Венеции[24], уже разъедаются чумой. Остальные страны столкнутся с этим заболеванием очень скоро. Аналитики нашей фирмы уже предрекают 30 % людских потерь.
— Погибнет 30 % всего континента? Вы шутите?
— Скажи, я хоть раз за всю свою жизнь шутил?
Я невольно пробормотал про себя. Тридцать процентов. Невозможно представить. Это означало, что миллионы людей и демонов умрут. Я не мог даже гадать, насколько ужасным будет ущерб.