«Всемилостивейших рескриптов и высочайших благоволений не получал», но был удостоен боевой награды - Военного ордена 4 степени «за оборону Шипкинского перевала с 21 октября по 18 декабря 1877 - 1878 гг.». Первая его должность в Безенчуке - рабочий-весовщик, позже - конторщик, а спустя шесть лет - начальник станции.
Драма гибели Коротина имела свои, чисто юридические, тонкости, они-то и привлекли внимание Ленина.
Ленин не оспаривал в суде вины Языкова.
Не отрицал вины и сам Языков. У меня возникло такое чувство, что трагедия глубоко ранила его, он близко принимал и разделял неутешное горе станционного сторожа. Стрелочник Кузнецов, обвинявшийся в том, что не положил брусья под вагоны, твердил о своей невиновности. Языков - о своей вине, хотя эта его вина могла наступить лишь в том случае, если стрелочник действительно не подложил брусья. Она была производной. Однако какой же именно? Общей одинаковой с Кузнецовым или же совместной, но в чем-то и различной?
В этом-то пункте стороны и скрестили свое полемическое оружие.
В. П. Богданович, представлявший в суде государственное обвинение, считал вину подсудимых общей и одинаковой, Ленин «делил» вину. Он хотел видеть на обложке дела две статьи уголовного закона - одну для Языкова, другую - для Кузнецова. Богданович удовлетворялся одной.
Вот как эта полемика легла на бумагу:
«Товарищ прокурора сказал обвинительную речь, в которой просит применить к подсудимому наказание согласно 2 ч. 1085 ст. Уложения о наказ…
Защитник подсудимого в своей речи доказывал, что деяние подсудимого Языкова под действие 2 ч. 1085 ст. Улож. не может быть подведено, так как во 2 ч. 1085 ст. Улож, предусмотрены случаи неосторожности и небрежности лиц, не исполнивших прямых своих обязанностей, по настоящему же делу обязанность подложить брусья под пустые вагоны должен был исполнить стрелочник Кузнецов, а никак не начальник станции, наблюдающий только за аккуратным исполнением обязанностей его подчиненными, почему деяние Языкова, по мнению его, защитника, должно быть подводимо под действие 3 ч. той же ст. 1085 Улож., то есть, что подсудимый Языков проявил недостаточный надзор за подчиненным ему стрелочником Кузнецовым».
Разделительная борозда, проложенная Лениным между обвинением начальника станции и обвинением стрелочника, глубока и наглядна. Он проницательно увидел и, увидев, показал, что есть что. Служебное нерадение Кузнецова - в исполнении, это порок исполнения. Служебное нерадение Языкова - в контроле, это порок контроля.
Но увидели ли это судьи?
В конце заседания Ленин во второй раз фиксирует внимание суда на квалификации содеянного.
И снова - бой, перипетии которого рисуются моему воображению довольно отчетливо.
Председательствующий (Кузнецову). Имеет ли подсудимый что-либо возразить против зачитанного мною вопросного листа для судей [12]?
Кузнецов. Чего там… На ваше усмотрение.
Председательствующий. Тот же вопрос обвинению…
Богданович. И тот же ответ, господин председательствующий. Ни малейших возражений.
Председательствующий. Сторона защиты?
Ульянов. Я буду просить суд дополнить вопросный лист новым вопросом. Но раньше того позволю себе высказать несколько общих соображений… Первый камень судебной справедливости, как известно, закладывается точным применением закона, если, конечно, этот закон не мертв. Судить же не по той статье, которую нарушил подсудимый, - значит судить не за то, что он сделал, а за что-то другое, чего он не делал и в чем не виновен. Когда товарищ прокурора просит осудить Языкова по второй части тысяча восемьдесят пятой статьи, он просит осудить невиновного - невиновного по этой статье, в этом преступлении. Вина Языкова другая. Я уже говорил, что вижу здесь не вторую часть статьи, а третью, и уже просил суд не наказывать подсудимого ни арестом, ни тюрьмой. Теперь я забочусь о гарантиях того, чтобы этот вопрос был непременно рассмотрен в совещательной комнате, и потому прошу поставить его в вопросном листе особо, самостоятельно.
Председательствующий. Господин обвинитель, ваши суждения по заявленному ходатайству?
Богданович. Сию минуту… Да, да… Они оба не исполнили своих обязанностей - я говорю о подсудимых. И потому обвиняются в одном и том же. Их виновность одинакова. Две капли воды. Не думаю, чтобы в вопросном листе нашлось место для совершенно бесполезной и обременительной задачи, которую здесь придумал для вас помощник присяжного поверенного.
Председательствующий. Должен заметить, господин защитник, что обряд российского процесса не лишает коронный суд права рассмотреть то, что вы выдвигаете, и без постановки вопроса в напутственном листе.