б) либо застал, но получил отказ и отправился к Клеменцу.
Более вероятна, по-видимому, вторая часть альтернативы.
В то же приблизительно время, в предосенье 1892 года, в шикарном фаэтоне, запряженном парой соловых, с ямщиком в тирольской шапочке, наведался как-то на Сокольничью хлебный туз старой Самары Ф. Красиков. Он просил Ульянова защитить его в суде от «мужицкой жалобы». Ульянов принял купца подчеркнуто холодно и отказал. «Черт знает что! - возмущался Красиков. - Сесть даже не пригласил!»
Так же, надо думать, закончился и визит Ясенкова.
Ульянов отказал, Клеменц принял поручение… [127]
Позже, штудируя всплывшее в бумажной реке личное дело Клеменца, я получил возможность прибавить к портрету поверенного несколько новых штришков128 и теперь, спрашивая себя, мог ли он встать впереди Ульянова на положение лидера их общего столика, отвечал не столь отвлеченно, как поначалу.
А вот общая запись так и оставалась общей.
Читальный зал Центрального партийного архива.
Листая за столом томик в белом бристоле, я ничего не ищу. Все читано-перечитано.
Но вот большая страница, сумбурно и неразборчиво исписанная графитным карандашом, не кажется знакомой. Она вложена после щегольской тетради пристава с бумагами об исполнении решения. Что-то вроде эпилога архивистов, с их кропотливыми отметками и справками.
Машинально переворачиваю страницу. На обороте по чистому белому полю одиноким крошечным парусом - фиолетовый штампик: «ИМЭЛ № 44772 к. л. 44». Лист, как и торопливый неразборчивый карандаш - ценность института. Это не послесловное дополнение архивистов.
Вооружаюсь лупой.
Крупнея под стеклянным кругом, расступаются, плывут уже понятные в своем общем значении слова:
«Конст. (Михайлов) № 1269 - Я поддержива[ю] исковые требования]. Ответчики должны Конст[антинову] - документом служит решение Палаты… По закону и разъяснениям Сената, если приказчик не дает отчета, то хозяин м[ожет] требовать от него всю сумму…
Брискер (пом. пр. пов. Ульянов). Истец, разъяснив, что (неразборчивые слова. - В. Ш.) 12 т. р., чтобы доказать его (иск, надо думать. - В. Ш.), нужно доказать израсход (неразборчивые слова. - В. Ш.) у Бискера.
Отрицая это получение, я не нахожу доказательств в израсходовании у Брискера 63 т. В решении Палаты этого не признано - она устранила вопрос о сумме получений, она не решала (сколько) ответчики получили от Конст. (реш. Палаты). Весь вопрос в квалификации договора. Решение Палаты есть только преюдиционирование. Истец не (неразборчивое слово. - В. Ш.) м[ожет] освобождаться] от представления доказательств иска, что у ответчиков находятся 12 т. р. - Я этот факт отрицаю.
Клеменц от (Шимковича). Я присоединяюсь к Ульянову и добавляю…» [129]
Черновая летопись процесса!
Первым над столиком ответа поднимался Ульянов. Его речь и речь Клеменца - две обособленные записи. Целое «распалось» на слагаемые.
Кто же, однако, записал это? И когда? И почему этот черновой протокол именно тут, за бумагами судебного пристава?
Не сразу выясняется, что этот большой лист - в нежнейшую линейку со словами «Брискер (пом. пр. пов. Ульянов)» - исковое прошение частного поверенного Михайлова, второй его лист. Первый - начало томика: «Цену иска определяю в двенадцать с половиной тысяч рублей», второй, оставшийся пустым при составлении прошения, - вот здесь, у околицы дела. Все остальные бумаги в середке. Челобитная стала обложкой.
Во время разбора она лежала на судейском столе, переходила из рук в руки.
Ульянов говорил, графитный карандаш бежал по чистому листу.
Кто ж это делал?
Маленький господин Мейер, занимавший в суде кресло кормчего? Нет. Рука совсем другая. Приватно практикующийся кандидат на судебные должности, член присутствия?
…Муморцев!
Это рука Муморцева, члена коронного трио, загодя готовившего для решения «позиции тяжущихся».
Беру дело и, подойдя к окну, к солнцу, ловлю лупой сплотку неразборчивых слов.
«Отрицая это получение, я не нахожу доказательств».
Ленин.
Это Ленин.
«Я этот факт отрицаю».
Ленин.
Я снова вижу его, слышу слова в защиту горстки рабочих и, кажется, могу воспроизвести то, что вижу и слышу.
Маленький господин Мейер открывает стеклянную дверцу шкафа и, достав папку в роскошном белом сафьяне, бегло просматривает председательское досье.
До начала суда четверть часа.
- Смею надеяться, ваше превосходительство!…
Без стука в дверях частный поверенный Михайлов.
- Входите, входите, - Мейер поднимает глаза от бумаг, недовольно морщится. - Надобен фрак, достойнейший. Или я слишком милосерден, или вы не слишком исполнительны: снова в русской поддевке.