Мейер. Кто это удостоверит?
Ульянов. Те, кто рубил и кто рубит сейчас золотой лес для Константинова. Живые и мертвые.
Мейер (поднимаясь). Правом председательствующего я устраняю этот вопрос от рассмотрения. (Михайлову.) Уточните свое кредо, господин поверенный.
Михайлов. Шимкович и Брискер, приказчики моего доверителя, или, по-другому, старшие между младшими, не пожелали произвести отчета в деньгах перед указчиком, перед старшим между старшими. Саратовская судебная палата назвала сумму и установила срок для этого отчета. Приказчики не подчинились и этому велению высокого суда. Теперь я ищу двенадцать с половиной тысяч, опираясь не на факты, всегда трудные для восприятия и оценки, а на состоявшееся судебное решение. Факты уже рассмотрены.
Мейер (Ульянову). Факты уже рассмотрены, господин помощник. Что имеете добавить?
Ульянов. Иск преждевременен, и не только потому, что подлежащие органы еще не сделали вывода по жалобе присяжного поверенного Хардина о краже плотбища…
Мейер. Я изымаю из дебатов и этот вопрос, господин адвокат.
Ульянов. Могу ли я тогда запросить суд о мотивах такого изъятия? Константинов сам называет захват леса феноменом находчивости и гордится им. Будь он здесь…
Михайлов. Надеюсь, это не ходатайство о вызове к расспросу тяжущегося, представленного в суде своим поверенным? Подобное запрещено пятой страницей сорок четвертого журнала за шестьдесят четвертый год.
Ульянов. Подобное разрешено законом от двенадцатого июня девяностого года. Пятая страница мертва… Но я не добиваюсь чьего-либо вызова, я нахожу иск преждевременным, и не только по соображениям, о которых только что напомнил. Решение Саратовской судебной палаты имеет лишь преюдициальный, предварительный характер. Чтобы решать и решить дело, надо сказать прежде компетентное слово об юридической природе договора между сторонами, так как законы о доказательствах различны для подряда и для найма. Компетентное же слово пока не сказано. Поверенный купца Константинова освободил себя от обязанности доказывать заявленный им иск. У закона же на этот счет мнение другое…
Мейер. Господин Клеменц, ваша позиция…
Клеменц. Я присоединяюсь к соображениям своего коллеги по ответу и хотел бы предъявить суду прецеденты следующих литеров, подтверждающие, на мой взгляд, обоснованность нашей общей позиции: год семьдесят шестой, решение сената сто шестьдесят первое, год семьдесят шестой, решение сената сто шестидесятое… [132].
Мы знаем все страницы этой истории, кроме последней.
Порубив золотой лес, Константинов стал виден из Петербурга. Теперь он покрикивал на царскую челядь в Самаре, на закон, пререкался с Правительствующим сенатом.
А Бамбуров?
Он остался в тюрьме.
Отбыл срок и остался.
Почему?
Быть может, «содеял» новое преступление, украл, убил, унизил высокую особу?
Нет, все было проще.
Кулаки из родного его села, богатеи и прасолы собрали мужиков, припугнули особо горластых, и сход решил: не принимать Бамбурова в общину, не жить ему в Вязовом Гае.
Родился неприемный приговор.
А потом и вот эта бумага, последняя известная нам страница судебной повести о похитителе трех горбушек хлеба [133].
М. В. Д.
Самарское
губернское
управление
Отделение 2
Стол 5 24 февраля 1893 года М 1196 г. Самара Пост, о содержании предписания сообщить Начальнику Самарской тюрьмы.
Самарскому городскому полицейскому управлению
О содержащемся в Самарской тюрьме крестьянине Максиме Степанове Бамбурове обществом крестьян с. Вязового Гая Николаевского уезда составлен неприемный приговор.
Давая об этом знать в дополнение к предписанию от 2 ноября 1892 г. за № 7652, Второе отделение Губернского Правления, с разрешения г. Вице-Губернатора, предписывает полицейскому управлению, по окончании им срока тюремного заключения, из-под стражи не освобождать.
Советник М. Кузьмин.
Исполн. 26 февраля 1893 года. № 404.
Предубежденное классовое истолкование судом кражи, совершенной Бамбуровым, делало его защиту невероятно трудной. Трудной была и борьба с Константиновым. И все-таки обе эти защиты не могли идти ни в какое сравнение с тем, что потребовало от Владимира Ильича дело о подстроенном конокрадстве. Тут задевалась честь полицейского мундира, и этим все сказано.