На этой же волне греют руки и разные фирмачи, фасующие препараты для частников. У нас ведь как: стоит товару сделаться популярным, как его начинают «производить» по всей стране и продавать на каждом углу. Где всплывает пена? На рыночных лотках и в мелких магазинах.
Производители не любят мелко фасовать свои препараты: лишняя морока и расходы. Фасуют их для нас более мелкие фирмы. И вот тут каждый работает в своей нише и в своём стиле. Крупные магазины вынуждены соблюдать кучу законов, и поставщики у них серьёзные. Рыночники — народ вёрткий, и поставщики у них свои, такие же. Думаю, подделок на наших латках — не меньше половины.
Теоретически, мы могли бы вовсю использовать биологические средства. Наши учёные проводят титаническую работу, создают десятки новых биопрепаратов, РР и иммуномодуляторов. Их представляют на конференциях, о них пишут книги, их испытывают, проверяют на полях, хвалят — и каждый надеется привлечь спонсоров, чтобы начать производство. Препаратов куча, но их нет: не зарегистрированы. И спонсоры не торопятся: как тут понять, что действительно перспективно?..
Меж тем, отделить зёрна от плевел нетрудно: надо предложить государственный кредит на регистрацию. Кто под него подпишется? Только тот, кто цифры не дул и уверен в своём препарате на двести тысяч долларов. И наука оживёт, и производство своё заработает, и туфту ввозить перестанут! Только не видать нам такого кредита. Почему? Потому что, братцы, мы покупаем пестициды. И поэтому они выгодны. Аминь.
Какие же препараты лучше использовать? Дело уже не в этом. Дело в том — как.
К вопросу использования химии
За сто лет пестициды стали в тысячу раз токсичнее.
Опрыскиватели же с тех пор почти не изменились!
Явная выгода при неявной расплате — глухой капкан для деньгизированного ума! Но, слава Богу, от самих денег как–то всё меньше толку. Всё больше хочется чего–то чистого, яркого и радостного, и с каждым годом всё понятнее, что за деньги этого не купишь. Так что, думаю, скоро мы и это переживём — и сможем, наконец, осознать, что мы, чёрт возьми, ещё никуда не улетаем, и живы ровно настолько, насколько жива наша крохотная планета.
Пока же мы каждый год методично распыляем 2,2 миллиона тонн ядов шестисот наименований на половине пригодной для земледелия суши. Примерно по килограмму на каждого жителя «химизированных» стран. И это — вместе с суперпестицидами. А обычных ядов было 3,2 млн. тонн в год. В конце 80‑х каждая советская душа, включая и детей, оплачивала полтора кэгэ подушных пестицидов. И многие «образованные» умудрялись чуть не половину этого количества внести на собственный огород!
Много это или мало?
Это явно меньше, чем хотели бы химические корпорации: им всегда мало.
И это в несколько раз больше, чем нужно для эффективной химической защиты.
Далее — вольный пересказ глав из «Распыления…».
Научный факт: при самой продвинутой технике, в Европе и США пестициды продуктивно используются на 30–40%. С нашей техникой, в СНГ, мы используем их максимум на 10%. Иначе: в среднем не больше 10% препарата обеспечивает его эффект, и около 90% теряется даром. Переводим на русский: 90% ядов конкретно применяется для бесполезной и бессмысленной травли нашей среды и людей. Буквально это так: вы разводите ведро фосфамида, опрыскиваете сад, а потом разводите ещё девять ведер, и поливаете из лейки весь участок, дом, колодец и чулан с продуктами.
Такова сегодня, братцы, наша техника и технология применения пестицидов.
Что мы знаем о механизме их действия? Выясняется — всякую чепуху.
Первое: какая концентрация даёт эффект? «Как какая? Та, которая в инструкции!» Ну, давайте вдумаемся. Развели мы, значитца, по инструкции кило фосфамида на двести литров: вот этот 0,5%-й рабочий раствор и бьёт вредителя! Ага, только в нашем воображении. А на деле из опрыскивателя вылетают капли, а не дробь. Сначала они летят, потом ещё лежат на листьях — и всё время испаряются. Долетев с самолёта до листа, капля размером в десятую долю миллиметра уменьшается в 10–20 раз. Полежав ещё несколько минут, может высохнуть совсем — то есть до состояния концентрата или кристалла. При этом ясно: противника бьёт только определённая концентрация. Какая же у нас получилась? А фосфамид его знает. Одно ясно: почти вся вода испаряется, и остаётся концентрат. Зачем же лить столько воды?.. Только затем, что у нас такие опрыскиватели.