По сути дела, самым слабым звеном в нашей команде являлся Цой Тан. И его бы не взяли с собой по многим причинам. Он не умел хорошо стрелять, не умел вообще бросать ножи, в рукопашной схватке его наверное гораздо чаще побеждала Амалия, он плохо бегал и ещё хуже скрытно ползал, он не умел взломать коды доступа или толком воспользоваться уже имеющимися, и его могла "спалить" всё та же жёнушка Амалия, подняв ненужных скандал и панику на тему "Кто-то похитил моего мужа-а-а-а!.. А-а-а!!!"
Что могло бы положительно охарактеризовать нашего друга, влившегося в нашу команду на Земле, так его верность, отзывчивость, открытость, честность, знание очень многих языков, и бесподобные знания по флоре и фауне массы изученных человечеством планет. Но, увы, всё эти положительные свойства нашего товарища, хоть как ни горько это было сознавать, меркли на фоне второго главного козыря в нашей предстоящей операции.
А козырь у нас появился уже давненько. И случилось это ещё четыре месяца назад, во время моего торжественного бракосочетания с Патрисией. Тогда мой кровный (в полном понимании этого слова) друг Булька настолько переел (вместе со мной, естественно), что вдруг заявил со стоном:
"Танти...! Мне плохо...! Прощай! Кажется, я умираю..."
Хорошо, что я в тот момент находился не за общим столом, и не в беседе с нужными деятелями, съехавшимися на нашу свадьбу со всей Галактики. Опрометью бросился в наши комнаты, где уже имелась оборудованная специально для Бульки научная лаборатория. Порой ведь и у риптонов бывают некоторые болячки, которые он лихо устранял, "закусывая" два оголённых провода, по которым струилось напряжение от двенадцати до двадцати восьми вольт. Ссадив своего друга на специально оборудованный проводами и реостатами стол, я, посредством контакта рукой с его телом, озабоченно выспрашивал, что ему подать, что принести, как помочь и чем сверху побрызгать. Иногда, для лучшего вывода алкоголя из крови или яда, мы использовали интенсивный, тёплый или контрастный душ.
Но Булька только плакался на непонятные боли и умолял не убирать руку с его тела, тем самым облегчая его последние минуты жизни. Всё-таки плохо вот так жить существу, которому кто-то из его родителей в юности закинул необработанным пластом информацию в эфемерный мозг, а потом и отдал в руки человека, так и не воспитав, не объяснив и не разжевав хотя бы саму суть мироздания риптонов. Часть информации мой друг так и не освоил во время взросления на моих плечах, часть так и не сумел вскрыть, а что-то вообще отверг со свойственным ему наплевательским пофигизмом. И как итог, ничего о себе толком не знал.
Вот потому он и думал что умирает, когда на самом деле у него настала пора ...деления. И на моих глазах от деформированного комка плоти, которым выглядел в тот момент несчастный риптон, отделилось, сползло, натекло, отвалились, отслоилось (затрудняюсь дать точное определение, потому как плохо соображал в тот момент и глаза мои слезились от расстройства и горя) нечто тёмное, общей массой в килограмм, полтора.
"Всё! - стонал Булька в предсмертной панике, - Я начал разлагаться!... Прощай, Танти..." - и его специфическое бульканье стало затихать
А я заворожено уставился на новый, начавший самостоятельно формироваться комочек. Потом комочек качнулся из стороны в сторону и ...покатился (я в тот момент чуть смехом не подвился!), в сторону своего мамапапы. Ткнулся ему в бок несколько раз подряд, и уморительно пискнув, покатился неспешно к краю стола.
Естественно, что чисто инстинктивно, я попытался преградить путь только что сформировавшемуся чаду второй рукой, и чуть не поседел от истошного вопля в моём сознании:
"Не трогай его! У тебя уже есть я!"
Ничего не оставалось, как судорожно проглотив комок в горле, пошутить в ответ:
- Поздно! Ты уже умер!
Как бы ни так! Живее всех живых мой риптон оказался! Проворно вырастил у себя длинный отросток в виде тонкой ленты, и оградил риптонёнка этаким внушительным забором. При этом поделился родившимся у него мнением:
"Наверно так и должно было быть. А я-то распереживался в последнее время, думал, что на меня болезнь свалилась в виде ожирения. Почти три лишних килограмма набрал! Хм! И вот кто бы мог подумать..."
Я всё-таки решил уточнить:
- Так ты всё-таки передумал умирать?
"И не стыдно тебе? А ещё друг называется! - стал укорять меня Булька. - Вот я посмотрю, как ты будешь реагировать, на рождаемых твоей Патрисией детей! - почувствовал, как мне и в самом деле поплохело от таких картинок, не удержался от злорадства: - Вот тогда я над тобой посмеюсь и поиздеваюсь!"
- Да ладно тебе! Это ведь от радости...
"Кстати! Беги ка ты лучше к своей невесте, а то или её уведут завистники, или она сама сюда примчится и мне всё торжество испортит..."
Ну я тогда и умчался на свадебное пиршество уже облегчённый на двадцать пять килограмм и успокоенный о судьбе моего друга. А может и зря я так поспешил удалиться? Может, следовало как раз в те первые минуты и решить весьма и весьма важный вопрос: "А кому собственно будет принадлежать отпочковавшийся риптонёнок?"
Потому что когда я малость пришёл в себя после свадебных пертурбаций, этот вопрос уже оказался решён Булькой самостоятельно:
"Учитывая склонности, характер привязанности и обще гуманитарные ценности всех известных мне людей, а также руководствуясь высокой исторической ответственностью перед своим потомством, я выбрал для Вулкана достойного носителя!"
Я сбил весь пафос его вступления, удивлённым восклицанием:
- Почему это ты выбрал для малыша такое странное имя?
"А чем оно тебе не нравится? Мощь, пламя, неукротимость и сила в одном флаконе! Не правда ли?"
- Неплохо звучит, но мог и со мной посоветоваться! Всё-таки в нём и моей крови предостаточно.
Но риптона смутить не удалось, излишней деликатностью он тоже не страдал:
"Ничего страшного с тобой не случится! Зато получишь право выбрать имя для следующего нашего малыша..."
- И самое главное! - распереживался я, предчувствуя неладное. - И опять-таки, мне лучше знать, кто для Вулкана лучше всего подходит на роль друга и носителя.
"Да я и не сомневался, что наши мнения в этом вопросе совпадут! - явно с натужной неестественностью радовался Булька. - Поэтому уже час назад дал возможность Цой Тану прикоснуться к малышу, познакомиться с ним, дать запомнить матричную структуру своего организма...
Я, конечно, ругался, рвал и метал, потому что одаривать наше самое слабое звено в команде таким невероятным бонусом, это всё равно, что школьнику, подвизающемуся на подносе патронов для армейских ветеранов вручить вместо именного оружия ультрасовременный гелемёт, стреляющий плазмой или навесить на пацана сразу два игломёта. А обиженным ветеранам показать кукиш с маслом и оставить дальше воевать с винтовками.
Скандал у нас получился пренепреятнейший, и после него мы сутки не разговаривали друг с другом, а я вообще хотел было отказаться от риптона полностью. Он сам пошёл на перемирие, застав меня в виртуальном информатории и осторожно коснувшись руки:
"Танти, если мы будем ссориться, и ты от меня откажешься, я ведь умру..., - напомнил он мне, и пока я набирал воздуха в грудь на вдохе, поспешно добавил: - И я признаю, что был неправ, погорячился. Следовало вначале и в самом деле с тобой посоветоваться..."
Да и куда бы мы делись? Всё равно бы помирились... Но с тех пор Цой Тан ходит во дворец на работу, где ему официально подсунули синекуру попроще и только по причине нежелательного присутствия возле него Амалии. Всё-таки только наличие ещё одного риптона - это уже невероятная тайна, о которой мы даже Патрисии, после бурного совещания, решили ничего не говорить. И в одной из комнат, Булька резво и постоянно муштрует новую пару человек-симбионт для самых различных боевых и житейских ситуаций. Для её императорского величества отговорка была придумана позатейливее: дескать, специалист по флоре и фауне усиленно помогает гениальному учёному Бульке в новых разработках.