— Кристина не говорила, куда собиралась в тот вечер? — спросила я, когда женщина вернула взгляд ко мне.
— Она никогда не говорила. Я ее запереть хотела, потому что сил уже не хватало, а она, стервоза, в окно вылезла, побежала к озеру. Откуда ж я знала, что она купаться полезет? Май на дворе, вода холодная еще. Но она всегда чумная была, упокой господи ее душу, — женщина снова начала креститься, а я поняла, что ничего путного не услышу. Слишком большой багаж обид у мачехи к падчерице. Но одно ясно: она, кажется, не сомневается в том, что Кристина погибла сама.
— Какие-то вещи ее остались здесь? — спросила я, вставая.
— Нет, ну шмотки остались, она много с собой притащила, переодевалась по сто раз на дню. Мы же только приехали из города, два дня тут всего и пробыли… И то, она появилась только под ночь в первый день…
Разговор оставил тягостное впечатление. Женщина не вернулась к своим делам с бельем, тяжело села на стул и уставилась в окно.
Соседка все еще была на своем месте, покосившись в сторону двери, я прошла за калитку. Поговорить с соседями, наверное, можно, но вряд ли это будет иметь смысл. Общее я уже знаю, а здесь семья только два дня, так что вряд ли известны подробности. И все-таки спросила женщину, продолжавшую за мной наблюдать:
— Добрый день, скажите, а следователь вас опрашивал?
Она тут же поднялась, посеменила к забору, бросив взгляд в сторону соседского дома.
— Конечно. Мы же соседи. Но рассказывать-то нечего… Собачились они всегда, — понизила голос женщина, — и положа руку на сердце, Валю я понимаю. Кристина та еще оторва… была. Тут все матери только и молились, чтобы сыновья с ней не связались. Но она не шибко-то на них смотрела, ей кого поинтереснее подавай…
— Друзья у нее тут были?
— Нет, говорю же, сама никто, а вид делала, что голубых кровей… Хотя вот, говорят, — женщина еще больше голос понизила, косясь в сторону дома Мишиных. — Ее на машине подвозил Тихонов. Он мужик молодой, около тридцати, в прошлом году купили дачу у нас, в этом вот с ребенком приехали, только родился. Конечно, ничего такого в этом нет, подвозил и подвозил, просто Кристинку тут знают, жене донесли, скандал вышел. Вот такие дела, — женщина поджала губы, словно поняв, что натрепала много всего незнакомому человеку.
— Спасибо, — кивнула я и, попрощавшись, пошла в сторону деревни.
Шла, глядя под ноги, напомнила себе, что меня это все не касается. Черт же дернул Давида именно меня послать к Резо. Мелькнула непрошенная мысль: потому что доверяет. Глупость, конечно, — отмахнулась от нее я. Узнать местоположение парня наверняка не сложно.
Непонятно только, почему было просто в квартире городской не запереться. Хотя здесь отстреливаться проще. Это была шуточная мысль, конечно же. И все-таки обеспокоенность Давида наводила на мысли. Может ли он знать что-то, чего не знаю я и Резо? Что такого было в девочке Кристине, что один из влиятельных людей города так обеспокоился?
В деревне я уже засветилась, так что скрываться смысла не было. Народу собралось уже порядочно, погода позволяла, многие торчали на улице. У дома неподалеку, опершись на забор, стоял алкоголик.
— Олег, — зазывно звал он, — Олег, выйди. Тихонов!
Я замедлила шаг, на крыльце показался симпатичный мужчина, шикнул на мужика.
— Дочь спит, чего разорался! — ругнулся негромко.
— Дай в долг двести рублей.
— Ты еще прошлый долг не вернул.
— Завтра я трезветь, заказ дали, на работу надо. Дай, а?
Олег полез в карман, вытащил две смятые купюры и протянул мужику.
— Вот спасибо, добрый ты человек, дай бог тебе здоровья.
Мужик засеменил в сторону магазина, Олег проводил его взглядом и уперся им в меня. Нахмурился, видимо, из-за того что, не знал, и мое внимание показалось странным.
— Можно поговорить с вами? — подошла я к забору и встала на место алкаша.
- О чем? — нахмурился он еще больше.
— Говорят, вы подвозили погибшую девушку, Кристину Мишину?
Мужчине вопрос не понравился, он выдохнул, кидая взгляды по сторонам.
— А вы кто вообще?
— Я из следственного отдела.
— Ну подвозил. Что в этом такого? Она поздно приехала, шла по трассе, мне не жалко… Тем более оказалось, нам в одну деревню. Откуда я мог знать, какие о ней слухи ходят… — он притормозил, а я заметила:
— О ее легком поведении я в курсе.
— Ну вот. Ничего такого не было. Улыбалась, болтала… Кто-то из соседей увидел, донес жене. Сволочи… Им лишь бы посудачить.
— Где вы ее высадили?
— У магазина. Больше я ее не видел ни разу.