– А потом? Потом он вернется домой?
– Не надо так далеко загадывать. Поживем, увидим.
Райан подозрительно затих. Он ссутулил плечи и опустил глаза. Эми чувствовала себя ужасно. Она не знала точно, что будет с Дэном. Он ранил Лутца, защищая Бена Брэнтона, и он никак не мог знать, что сзади его схватил именно полицейский. Возможно, хороший адвокат сможет добиться для него мягкого приговора. Но даже если Морелли осудят условно, Эми была уверена, что отсюда он уедет. У него нет корней в Портленде. Если подумать, у него, похоже, нигде нет корней. Она его спрашивала, откуда он, когда они в первый раз встретились, и он ответил, что много переезжал еще ребенком и нет места, которое он мог бы считать домом. Она тогда приняла этот ответ, но в свете того, что выяснилось за последние дни, он был явно уклончивым.
Тут она сообразила, что загадки Дэниела Морелли – проблема какого-то неизвестного пока адвоката, а не ее. Завтра она начнет опрашивать друзей-адвокатов, не порекомендуют ли они ей кого-нибудь. И когда найдет хорошего криминального адвоката, назовет его Ванессе.
Эта мысль позволила ей забыть о Морелли на целых три минуты. Хоть он теперь уже не является частью ее рабочей жизни, из своих мыслей она изгнать его не смогла. Было в ее квартиранте что-то трагическое – печаль, которая поднималась на поверхность во время их коротких встреч в больнице. Эми была уверена, что раны и юридические проблемы не являлись единственной причиной для его страха и депрессии. Ванесса Келлер назвала его «эмоционально раненым». Кто нанес Дэну психологические раны? Может быть, что-то случилось во Вьетнаме, когда он был в плену? Эми слышала, что вьетнамцы творили ужасные веши с американскими пленниками.
Женщина вспомнила дело, которое она вела, когда еще работала в фирме. Клиентом был ветеран с расстроенной психикой, и они обращались тогда за помощью к психиатру, эксперту по посттравматическим нарушениям. Жертвы этих нарушений часто вновь переживали событие, нанесшее им травму – изнасилование, землетрясение или автокатастрофу, – которое выбивалось из обычного человеческого опыта. Другие симптомы включали чувство вины и отстранение от внешнего мира. Такие нарушения наблюдаются у многих ветеранов вьетнамской войны. Эми тогда переговорила с экспертом, чтобы выяснить, сможет ли он им помочь. Тот психиатр показался ей очень умным и проницательным. Эми наверняка не собиралась продолжать представлять Морелли, но ведь пока она не нашла для него подходящего адвоката. Тому, кто впредь будет заниматься делом Дэна, наверняка не повредит, если она начнет создавать базу для защиты. Завтра утром она первым делом начнет поиски адвоката. И попытается вспомнить фамилию того психиатра.
Глава девятая
Доктору Джорджу Френчу было под шестьдесят. Он был слегка полноват, но прекрасно сшитые на заказ костюмы это скрывали. Серо-зеленые глаза поблескивали за очками в стальной оправе, тоже сделанными на заказ. Кожа бледная, а усы, борода и венчик волос, обрамляющих обширную лысину, с густой проседью. Когда Френч вошел в приемную, Эми отложила журнал, который читала.
– Выглядите замечательно, – сказал психиатр, одаряя Эми сияющей улыбкой.
Эми тоже улыбнулась:
– Спасибо, что так быстро меня приняли.
– Давайте побеседуем в офисе. Кофе хотите?
– С удовольствием. Надо заставить мозги шевелиться. По пути к офису Френча располагалась маленькая кухня.
Доктор остановился там, наполнил две чашки и пошел дальше.
– Очень жаль, что ваша фирма приказала долго жить.
– Мне тоже жаль.
– Наверное, это было для вас шоком?
Эми пожала плечами:
– Помощникам никогда не ведомо, что происходит. Однажды утром партнеры собрали нас в конференц-зале, только и всего.
– И теперь вы работаете самостоятельно?
– Да, – ответила она смущенно. Ведь она спустилась из высших эшелонов юридической практики в самый низ, в кустари-одиночки. – Кое-как перебиваюсь. В основном разводы, завещания, контракты. Есть несколько маленьких фирм, чьи дела я веду. Если «Майкрософт» или «Найк» спросят, не знаете ли вы хорошего адвоката, я буду очень признательна за рекомендацию.
Доктор Френч засмеялся и отступил в сторону, пропуская Эми в свой офис. Диван, обтянутый бордовой кожей, стоял у бледно-голубой стены, на которой висели солнечные эстампы. Напротив, на другой стороне комнаты, – огромное окно, дающее свет и вид на небо. Психиатр закрыл дверь и жестом предложил Эми сесть в одно из кресел из кожи и хрома, которые стояли около низенького журнального столика. Сам сел во второе кресло.
– Я хотела бы, чтобы вы кое-кого посмотрели, – сказала Эми.
– Разводящегося клиента?
– Нет. По правде, речь идет о деле, которое уже вызвало большую шумиху. Вы читали о драке во время игры Младшей лиги?
– Кто не читал!
– Мой сын играл в одной из команд, а мужчина, которого арестовали, снимал у меня квартиру. Над гаражом. Вот о нем я и хотела бы с вами поговорить.
– Почему со мной?
– Вы же специалист по посттравматическим нарушениям.
– А, Мазык, – сказал Френч, имея в виду дело, ради которого его нанимала старая фирма Эми. Грегори Мазык был ветераном, который закрылся в доме с заложником. Доктор Френч свидетельствовал, что Мазык страдает от посттравматического стресса и считает полицейских иракцами, а заложника – своим лучшим другом, который умер у него на руках во время войны в Заливе.
– Что вы знаете о случившемся во время игры Младшей лиги?
– Совсем немного.
– Ладно. Так вот. Дэн – Дэниел Морелли, мой клиент, – он столяр. Не знаю, сколько ему лет, но, на мой взгляд, где-то под пятьдесят. Он ездит по стране на грузовичке. У него нет корней. Иногда он по неделям живет в лесу. Кормится случайными заработками и еще делает прекрасную мебель. Мы познакомились на ярмарке в парке, у него была палатка рядом с моей. Он пытался получить заказы на мебель, и ему негде было жить. Мне он показался очень мягким, да и мой сын очень к нему привязался. Я ни разу не видела ничего, что подсказало бы мне, что он способен на насилие.
Эми рассказала психиатру про драку.
– Я спрашивала его по поводу того, что он сделал Барни и полицейскому. Он сказал, что не думал, просто действовал, как его учили. Он очень сожалел о своем поступке, находился в депрессии. Еще он сказал, что во Вьетнаме был в плену. Я спросила, служил ли он в армии, но он отказался отвечать. Он также сказал, что поклялся больше никому не причинять вред. Вот я и подумала, не связано ли это его внезапное бешенство с тем, что случилось с ним во Вьетнаме.
– Думаю, это вполне вероятно.
– Я помню ваши показания. Вы тогда сказали, что боевой опыт может вызвать симптомы посттравматического стресса через много лет после самих событий. Я хочу, чтобы вы поговорили с Дэном и сказали мне, что вы поэтому поводу думаете.
– Ладно.
– Есть еще одно обстоятельство, – сказала Эми, – довольно странное. Удостоверение личности Дэна фальшивое, и полиция нигде не нашла его отпечатков пальцев.
– Вот это уже интересно. Если он был в армии, его отпечатки наверняка должны быть в делах. – Доктор Френч встал. – Подождите, я сверюсь со своим расписанием.
Он прошел за письменный стол и поговорил по интеркому с секретаршей.
– У меня сегодня отменена встреча, – сказал он Эми немного погодя. – Три часа подойдет?
Когда охранник впустил Эми и доктора Френча в палату, Морелли сидел в кровати. Никаких трубок уже не было, лицо немного порозовело. Длинные волосы веером лежали на плечах.
– Вы выглядите намного лучше, – заметила Эми.
Морелли уставился на спутника Эми.
– Кто ваш друг?
– Это Джордж Френч. Он психиатр.
Морелли устало улыбнулся:
– Значит, так я буду защищаться? Косить под сумасшедшего? Я избавлю вас отлипших хлопот, Эми. Номер не пройдет. Я вполне вменяем.