Он подошел к подносам, поочередно раздал всем по одной миске и по два куска хлеба. Саймон ушел в дальний угол, решив позавтракать в одиночестве, но к нему тут же подсел Кевин.
— Друг, я думаю нам нужно выбираться отсюда, — заговорил он, хлебая похлебку. — Как ты считаешь?
— Я тебе не друг, — огрызнулся Саймон, бросив на него злой взгляд. — Выгляни в окно, там несколько сотен вооруженных наемников, каким образом ты собираешься убраться отсюда?
— Я выглядывал в окно, умник! — позлорадствовал Кевин, поставив миску на пол. — Да, там действительно очень много солдат. Но мы же не собираемся работать на этого жирного дядю в течении десяти лет, и я подумал, что в одиночку мне отсюда не выбраться, поэтому собираю команду.
Саймон вновь взглянул на него, но в его взгляде проскользнуло лишь отчаяние.
— Смирись, нам не выбраться отсюда, — обреченно ответил он. — И чем быстрее ты поймешь это, тем лучше для тебя.
— Какой же ты пессимист! — с иронией заявил Кевин, вновь продолжив уплетать похлебку. — Ладно, я самостоятельно найду способ выбраться отсюда, а ты поможешь мне осуществить мой план в действие, по рукам?
Он протянул раскрытую ладонь, в ожидании согласия на рукопожатие.
— По рукам, — все еще прибывая в унынии, Саймон все же, пожал ему руку. — Надеюсь твой план не будет заключаться в том, что, когда нас выведут из этой хижины, просто бежать к лесу.
— А что, неплохой план, возьму на заметку! — радостно произнес Кевин, поднимаясь на ноги. — Ладно шучу, я обязательно что-нибудь придумаю, не унывай так.
Когда они закончили завтрак, в хижину вернулись солдаты. На этот раз их было шестеро, вместо троих.
— Поели? — спросил тот же властный солдат, что прежде кричал на них. — Собирайтесь, путь недолгий и займет минут двадцать. Но день будет тяжелым, тут вас обманывать не стану.
Он громко засмеялся над своими же словами, а солдаты, которые были в его сопровождении, негромко захихикали в знак поддержки. Прежде чем их вывели на улицу, каждому из них связали руки веревкой, а после еще одной веревкой их привязали друг к другу.
— Не пытайтесь бежать, это бессмысленно, — заявил главный солдат. — И да, ко мне бы можете обращаться просто, ваше величество. Если кто-то вздумает обратиться ко мне иначе, то я отрублю ему пальцы и скормлю своим псам.
Он вновь засмеялся над своими словами, как психически неуравновешенный человек, но другие солдаты вновь, поддержали его негромким смехом, будто бы, боясь проигнорировать его. Группу из восьми пленных повели по дороге, вдоль которой располагался редкий лес, а красивое пение птиц вносило совершенно несоответствующее ощущение, относительно их положению дел. Примерно через двадцать минут пути, как и говорил главный солдат, они прибыли на каменоломню, где уже находились несколько сотен пленных в сопровождении нескольких десятков хорошо экипированных наемников, которые контролировали процесс распределения работы.
Саймона, отдельно от других пленных из его группы, отвели в одну из шахт, в которой он трудился до обеда под пристальным наблюдением надзирателей. Примерно в два часа дня, их покормили отвратительной едой, еще хуже той, которая была на завтрак, и они продолжили работать. Своими глазами он наблюдал, как некоторые из работников в течение дня, не выдерживали темпа работы и их за это избивали плетями, рукоятями мечей и кулаками. Тех, кто был не в состоянии продолжать работу, солдаты выводили из шахты, а после эти солдаты уже возвращались без пленников, или же с новой рабочей силой.
Рабочий день длился бесконечно долго, и Саймона неоднократно посещали мысли бросить кирку и сдаться. Или же наброситься на своего надзирателя и пробить ему череп? Понятно, что после этого его убьют, но есть ли смысл в такой жизни? Да и отпустят ли их по истечению десятилетнего срока? Он очень в этом сомневался. Да и пережить десять лет в таком режиме, было практически невозможно. С горем пополам он сумел доработать смену и в девять вечера его вывели на улицу.
— Вы хорошо поработали сегодня! — заявил светловолосый мужчина в доспехах. — Но не все, кто-то не справился с задачей и был избавлен от этих тягот. Но те, кто стоит сейчас здесь, вы справились и на один день приблизились к своей свободе!
Он засмеялся вместе с солдатами, которые стояли позади него. Затем он приподнял руку, и все вновь замолчали.
— Я начальник надзирателей, можете обращаться ко мне просто босс. Если у вас есть жалобы на ваших надзирателей и сопровождающих, то вы всегда можете обратиться ко мне, я с радостью вобью эти жалобы вам в задницу, а потом вы сможете продолжить работу.
В толпе надзирателей и наемников, позади него, вновь разразился смех.
— Ладно, на сегодня достаточно. Завтра снова моя смена, увидимся утром. Выше нос! Не вижу энтузиазма в ваших глазах!
Он развернулся и пропал из виду, скрывшись за толпой. Пленных начали разбивать по группам, которыми их приводили, и Саймон обнаружил, что в их группе стало на двоих человек меньше. Их повели обратно по той же дороге, и они едва переставляли ноги. Кевин несколько раз падал от бессилия и другие пленные хоть и с трудом, но поднимали его на ноги, после чего, они снова продолжали идти. Когда их завели в каменную хижину, за ними следом зашли те же пожилые женщины и принесли подносы с едой. Вместо похлебки на этот раз были потроха животных с перловой кашей, а также чистая вода, которой их явно обделили на работе.
— Ну в самом деле, что ж вы так унываете, ребята? — заговорил главный солдат. — Все не так плохо, вы привыкните к таким условиям. Мы люди вообще уникальные твари, привыкаем ко всему.
Ногой он слегка толкнул поддон с едой вперед, но на этот раз, чтобы еда не вылетела из мисок.
— Сегодня тут восемь порций, поделите еще две между собой. Завтра утром будет по одной порции на каждого, так что наедайтесь сегодня. Завтра будет еще тяжелее, так как у вас будут сильно болеть мышцы. Отдыхайте!
Солдаты вышли из хижины и закрыли дверь на несколько железных заслонов и большой замок, после чего ушли о чем-то переговариваясь и смеясь.
— Нам конец… — тихо промолвил один из пленных, закрыл ладонями лицо и заплакал. — Я просто хочу жить, за что мне все это?
— Ты итак живешь, — ответил ему Кевин, который без сил лежал на своей твердой лежанке. — Пока твое сердце бьется ты живешь, а значит у тебя все еще есть шанс изменить свою жизнь к лучшему.
— Не самое удачное время для подбадриваний, — сказал крупный мужчина, смотрящий в окно. — Но в одном я с тобой согласен, нам нужно убираться отсюда, иначе прав уже будет он, и нам действительно придет конец.
Все вместе они сели в круг и приступили к ужину.
— Я с вами ребята, — заговорил Саймон, рассматривая потроха в своей тарелке. — К черту все. Утром я думал, что проще просто сдохнуть, но если я все равно решил опустить руки, то почему бы не рискнуть? Давайте попробуем убраться отсюда.
— Отличный настрой, — ответил Кевин, лениво пережевывая еду. — Я пока не придумал, как нам свалить, у кого-нибудь есть идеи?
— Итак, что мы с вами имеем, — после паузы продолжил Саймон, поставив миску на пол. — Из этой хижины выхода нет, отсюда нам не выбраться.
— Согласен, — ответил крупный мужчина. — Если только мы ни с кем не договоримся, чтобы нас выпустили, но это маловероятно. Кстати меня зовут Джим, до этого мы так и не познакомились.
Ребята представились ему в ответ.
— Когда нас ведут до каменоломни, мы плотно связаны веревками, — подхватил Кевин. — Нас восемь, их шестеро, что думаете?
— Если ты не заметил, то нас уже тоже шестеро, — подметил Джим. — И я оценил ситуацию, шансов у нас нет. На каменоломне очень много надзирателей. Да я могу проломить киркой голову одного из них, в лучшем случае, но потом я труп. Когда мы идем назад, мы в той же ситуации, что и утром.
Саймон обхватил голову руками, обдумывая варианты для их побега.
— Я заметил кое-какую деталь, которая может помочь нам при удачных обстоятельствах, — сказал Саймон, прекратив раздумья. — Когда мы шли обратно, как минимум двое из солдат были пьяны, у одного даже подкашивались ноги. Нам нужно еще понаблюдать за этим, может мы поймаем момент, когда напьются трое или четверо солдат.