— Казимир. — Вылетело имя, которое я так долго не произносил вслух.
— Не высоковат голос для Казимира? — решила она сыронизировать надо мной.
— Вообще-то до того как он сломался, он был даже звонче твоего — Воспоминание Казимира о времени вместе послушно всплыло в памяти в ответ на желание ответить не хуже.
После этого дверь послушно отворилась, пуская меня вовнутрь мимо знакомого консьержа, в которого я послал взгляд, полный желания убить. Он стоически его вынес, даже не пошевелившись. Похоже таких тертых мужиков таким вообще не пронять, что неудивительно.
Поднявшись на нужный этаж, подошел к двери. Как и в прошлый раз, Анна даже не думала о том, чтобы открывать вход на распашку. Лишь ее мордочка со смешанным выражением лица мелькнула в двери, которая была приоткрыта на цепочке. Она явно была поражена моим внешним видом, но спросила совершенно другое.
— Сегодня тоже на пару фраз а потом трусливо сбежишь?
— Нет, я пришел надолго — Вот и он, единственный человек с которым я могу свободно изъясняться правильными окончаниями.
Но самое грустное что мне пришлось нарочно заставлять себя это сделать. Обычно только когда я нервный или зол я сбиваюсь на них. Но в спокойном состоянии мой мозг к сожалению успел заучить, как собачка Павлова, как же нужно правильно разговаривать.
Анна довольно долго повозилась с цепочкой и в конце-концов запустила вовнутрь, держась как-то излишне отстраненно, будто стараясь быть не совсем здесь. Похоже, ей очень тяжело чисто ментально убедить себя что вот он, ее обожаемый братик прикатил, бросайся с объятьями. Поэтому она, так и не обернувшись, будто дождавшись, пока я полностью зайду и закрою за собой дверь, начала понемногу впадать в истерику.
— Почему ты мне ничего не пишешь, почему за мной пришли какие-то люди и переместили сюда, откуда у нас появилось столько денег, почему ты стал носить женскую одежду, почему у тебя такой высокий голос и в конце концов ОТКУДА У ТЕБЯ ГРУДЬ?
С каждым вопросом градус все больше накалялся, будто она старалась выплеснуть все, что накопилась за раз. И когда все кончилось, она лишь глубоко дышала и немного всхлипывала, но продолжила говорить.
— Это ведь все ради меня, да? Не говори, что ты все это сделал ради моего будущего. Я никогда такого не приму. Просто возьми все деньги что нам дали и переделай все, что с тобой сделали обратно…
Я споро скинул обувь, подошел к ней и обнял сзади, стараясь успокоить ее так, как только умел. То есть никак. Просто установил физический контакт и гладил по голове. Она некоторое время пыталась порываться, но полностью отдалась мне на милость, больше не предпринимая ничего.
— Почему ты молчишь… Скажи хоть что нибудь… — донеслось от нее напоследок.
— Все что я могу сказать так это то, что все очень сложно. Может хотя бы дальше прихожей пройдем?
Мимолетно заметил, как она кивнула и пошла дальше, освобождая путь. Прихожая, бывшая почти размером со старую нашу спальню, была очень ярко освещена искусственным освещением в потолке, которое было в него намертво вмонтировано наподобие софитов. Зеркала на полузакрытом шкафу-купе лишь еще раз подчеркивали, насколько все успело измениться за столь короткое мнение, ведь в них, если принимать реальность, действительно отражались две девушки.
Анна взяла меня за руку и осторожно, будто бы до сих пор полностью не признавая меня за брата, потянула за собой в просторный зал, залитый светом через панорамное окно. Обстановка была достаточно скромная, но уютная, особенно это подчеркивало небольшое деревце в горшке.
Она по-хозяйски усадила меня на диван и мимолетно прижалась плечом. «Даже по прикосновениям совершенно другой» — сказала она, но не разорвала контакта. И все погрузилось в тягучую тишину. Я не хотел особо распространятся о том, что происходит.
Не столько потому, что считаю, что она ничего не поймет. Поймет разумеется. Но поверит ли? И захочет ли и дальше жить без ее «любимого братика» минимум два года?
— Если ты не хочешь ничего говорить, то не говори. Просто побудь немного рядом. Пусть ты изменился, но я чувствую что ты мой брат. В том как ты двигаешься, как говоришь со мной. Даже если все снаружи тебя изменилось, я все равно чувствую. Может, это из-за того, насколько мы всегда были рядом?..
Она продолжала тихонько говорить подобный бред, будто он успокаивал ее и примирял с реальностью, потихоньку отходя от мимолетной истерики, окончившейся слезами. Я вновь приобнял ее и прижал к себе. Анна, бывшая в легкой белой маечке, чуть-чуть закрывавшей промежность, служившей как крайне дешевая замена домашнему платью, была крайне сексуальна. Учитывая не такую маленькую грудь, особенно для почти пятнадцати лет.
Похоже, Казимир из меня почти вымыт, раз у меня может вставать на свою собственную сестру. Ну спасибо, что на мне просторная юбка и не жесткие штаны. Хоть не спалюсь так тупо. Не думаю что Анна хорошо оценит влечение к ней, которого раньше от ее брата она точно не получала.
Девушка прижималась ко мне, постепенно все сильнее и сильнее, будто стараясь возместить все ночи, что она провела без меня в качестве подушки. «Слишком мягкий…» продолжала она уже наполовину впав в сон говорить, при этом умудряясь обнимать лишь сильнее.
Это поднимало воспоминания Казимира наружу и мое раздражение потихоньку заменялось приятной ностальгией. Мда, Анна совершенно не хочет быть самостоятельной в присутствии своего брата. Сказал что все очень сложно и она сразу пошла на попятную. Обнял — и она тут же растаяла. Дал себя на подушечное растерзание — получил лишь тонну ненужных комментариев и сон. Как будто на нее навечно прописалось что если обнять брата то можно в принципе больше ничего и не делать.
Но стоит отдать ей должное, она смогла от меня оторваться. И я все же чувствовал, что хоть что то ей сказать надо.
— Я еще минимум два года буду таким, возможно даже все станет еще хуже. Потом вновь стану нормальным. Меня это бесит, на такие уж условия оплаты. И это не проституция, ты вообще о чем подумала! — по своему воспринял я ее выражение лица и попал в самую точку.
— Тогда что? — недоверчиво-заинтересованно спросила она.
— Что-то, о чем не стоит знать сестрам, которые родных братьев в проститутки записывают. — И тыкнул ее в нос подобно тому, как всегда делал Казимир. Вышло само собой, если честно, хоть я и взял курс на то, чтобы быть максимально ее братом, насколько это вообще возможно. И разбудил «спящее зло». Впрочем, помощь довольно неплохая.
В общем, контакт с сестрой успешно наладил. Убедил ее, что деньги, что ей принадлежат по праву, стоит тратить хоть на ремонт, хоть на технику, в общем призвал к тому что надо пускать их хоть куда-то а не заставлять висеть мертвым грузом. Экономно мы жить научились, так что точно не думаю что ее траты будут состоять из чего то бессмысленного. Но особо напирал на то что стоит их сделать более осязаемыми, чем куча нулей на личном счете.
Узнал вообще как она живет, чем занимается, чем увлекается, в общем как будто на свидание в слепую пришел а не к якобы родной сестре. Та была рада делиться своими маленькими радостями по типу успехов в учебе, новых подруг и занятиями в бассейне каждый день у профессионального тренера, куда она записалась от своей школы и уже грезила о том что однажды выступит на соревнованиях.
Ну да, мы жили раньше у реки и Анна из воды не вылазила часами. Лишь последний год она ощутимо страдала без небольшой отдушины в резко испортившейся жизни.
Впрочем, на мое резонное замечание что не с ее грудью пытаться пролезть в профессиональный спорт она отреагировала вполне спокойно, сказав, что ей то же самое сказал тренер. И еще посмела пошутить в ответ, что с моим размером мне точно светит олимпийская медаль.
— В общем, кроме тебя у меня никого нет, Анна. В моем деле все может полететь в тартарары, поэтому я хочу, чтобы ты сохранила для меня этот уголок, если мне некуда будет идти и все мои планы провалятся. Ты ведь останешься последним маяком для меня?