— Лежи да отдыхай — Приказал он и мягко положил руку на грудь и надавил чтобы остановить. — Ты молодец, этого нам хватит. Я пойду чертить ритуальный круг. Можешь пока что побыть с Анной, а то за последнее время я понял что из меня плохая сиделка если она меня не считает родным братом. И как ты блин умудрилась заставить ее игнорировать внешность.
— А потому что этот урок ты должен был дать ей сам. Что внешность в человеке далеко не главное, самое важное оно вот здесь — Постучал я по здоровому боку головы. — Что кто-то может выглядеть как ее брат а на самом деле обманщик, аферист, мошенник и вообще скорее всего хочет ее убить.
— Я учту этот совет. — Почти выдавил он из себя после нескольких секунд затишья,после чего удалился. И после этого его не слишком приятное общество сменилось на другое.
Да, меня снова чуть ли не душили и заваливали вопросами про то что случилось, про то откуда сила, но я был по своему счастлив. Что жопу рвал даже не ради себя а ради того чтобы таких моментов единения было у меня с Анной намного и намного больше.
Тут уже даже чувства старого Казимира перестали играть роль. Да, я частично их унаследовал, однако, я все-таки, как мне кажется, и сам умудрился полюбить эту девушку с разорванным в клочья детством.
После серьезных и важных вопросов пошли уже более игривые и повышающие настроение.
— Братик, на улице же холодно, почему на тебе такая откровенная одежда?
— Ну, за счет этой арги я перестала вообще чувствовать холод. Так что не волнуйся!
— Но ведь я не про это! Разве это оправдание такой короткой юбке?
— Анна, знала бы ты как эта короткая юбка меня сегодня спасла. Надела не думая, а она все равно пригодилась.
Та на такое только рассмеялась.
— А мне разрешишь в таком ходить если я скажу что она меня обязательно спасет?
— Разумеется нет, маленькая еще такое носить!
— Я всего на год тебя младше! — Надулась она.
— Вот через год и спросишь снова.
— Запомню и вот спрошу! Обязательно! Я этот день запомню так что жди!
За подобными разговорами и пролетело время. Я уже чувствовал себя чуть лучше чем до этого, а гул в голове окончательно прошел. Остались только болящие ожоги на руках в виде неправильных звезд.
— Все готово. Пора. Чем раньше мы это сделаем тем больше путей будущего успеем открыть!
Я бы ему возразил насчет того что пара минуток сильно изменят положение, да только тоже был согласен поскорее закрыть эту страницу своей жизни. Так что, видимо за неимением подвала, ритуал стали проводить в соседней комнате. Я прямо видел насколько она менее обжита по сравнению с той — да в бревнах даже не все трещины заделаны.
Я понимал, конечно, что жить в первоклассном отеле они не будут, но тут же заболеть на раз плюнуть той же Анне, ведь у нее нет арги!
Но это уже было не столь важно — круг, который на полу выжгли, испускал в воздух все еще видимый дым от не до конца остывшей древесины. Внутри кольца рун скрывались еще два различных по диаметру, пересекавшиеся между собой лишь самым самым кончиком.
— Так, Мира, ты в малое кольцо, Анна, ты в большое. Давайте, не стойте столбами, круг долго не протянет! — поторапливал нас на удивление нервный Казимир.
Мы встали как он просил и он запел горлом слова которые вроде как казались знакомыми, а вроде и значения я их понять совершенно не мог. Одно было очевидно — это что-то древнее, во много раз древнее чем то через что я уже проходил.
Вокруг нас начали закручиваться небольшие золотые ураганы, не слишком мешавшие видимости, но создающие чувство клаустрофобии, по крайней мере у меня. Круги на полу отдавали от себя пульсации, что, натыкаясь друг на друга, порождали лишь еще больше, пока от множественных столкновений они не рассеивались, становясь уже полностью невидимыми глазу.
Мы же с Анной продолжали смотреть друг другу в глаза. Уж не знаю что там ей Казимир наплел за время их сожительства, однако она была странно отрешенной, будто готовой абсолютно на все. Я даже позавидовал такой решительности, ведь у самого за успех нашей затеи были весьма и весьма большие сомнения.
Однако вскоре перед моими глазами начали пролетать образы, непонятные, непознаваемые, маленькие ничего незначащие отрывки неизвестных жизней.