В памяти всплыли те образы, что я видела в запретной секции библиотеки, и мне стало интересно, был ли он анатомически таким же большим внизу, каким был его рост и ширина плеч.
— Мне не любопытно, — заявила я.
— Какая жалость, — только и ответил он, после чего снова погрузился в чтение.
Глава 8
Игры
Боулдер
В наших землях уже три года не было ни одной брачной церемонии. В прошлом году на восточном побережье состоялась одна грандиозная церемония, которая привлекла тысячи мужчин, когда Лаура и ее близняшка выбирали себе пару.
Волнение, вызванное тем, что женщина с Родины приехала в Северные земли, чтобы выйти замуж за одного из нас, попало на первые полосы новостных лент, и вся страна забурлила от слухов. Некоторые новостные сайты предположили, что женщины наконец-то образумились и вскоре последуют новые невесты.
Другие выдвигали более радикальные теории, предполагая, что женщины скоро снова подчинятся мужчинам и что каждому Северянину будет позволено иметь по четыре жены сразу.
Я беспокоился лишь о том, что произойдет, когда Кристина поймет, что мужчины будут убивать друг друга, чтобы проявить себя, и что ей придется выйти замуж за одного из пяти победителей.
Следуя приказу Хана, я не отходил от неё целых два дня и сменялся охранниками только, когда мне нужно было принять душ или воспользоваться уборной.
По ночам я придвигал диван к двери и спал на нем.
Днем мы с Кристиной читали, ходили из угла в угол и много разговаривали. Мне было так же любопытно узнать ее мир, как ей — мой.
То, что она слышала о нас, казалось невероятным. В последний вечер перед Играми у нас состоялся долгий разговор, который начался прекрасно, а закончился полной катастрофой.
— Кто-то всерьёз считает, что мы гребаные каннибалы?
— Да, а ещё убийцы и насильники, — сказала она.
— Ого, тогда понятно, почему вы считаете людей насквозь порочными. В конечном итоге, вы порабощаете их и запрещаете им свободу мысли.
— Не свободу мысли, а свободу слова.
— Но свобода слова очень важна, разве нет? — настаивал я.
— Нет, если слова ранят. Наши правила призваны защищать чувства людей. Лучше всего, если все будут добрыми и заботливыми.
Я громко рассмеялся над этим утверждением и спросил:
— Значит, ты предпочитаешь, чтобы люди были добры к тебе, а не честны?
— Да, наверное, — нахмурилась она.
— Это глупо. Иногда полезно ставить человека на место.
— Ты можешь установить рамки, не прибегая к оскорблениям, — возразила она.
— Нет, как раз наоборот. Мои друзья могут назвать меня ослом, и я не обижусь на это. Мы так взаимодействуем. Я обзываю их, а они обзывают меня, это почти что знак привязанности.
— Невероятно! Как можно оскорбление принимать за привязанность? — спросила она.
— Не знаю, я никогда об этом не задумывался. Просто здесь так принято. Например, мы все время называем Магни мудилой, и то, в основном потому, что завидуем ему.
— Почему завидуете?
— Не важно. Суть в том, что мы называем его мудилой, а он в ответ как-то называет нас.
— Хочешь сказать ни один из вас не оскорбляет другого? — спросила она.
— Конечно, мы можем друг друга оскорбить, — улыбнулся я. — Если ты спросишь меня, некоторые мужчины — это нытики, которых легко обидеть. Поверь мне, существует много способов вывести мужчину из себя.
Она склонила голову набок, выглядя заинтригованной.
— Например? Помоги мне понять, чем можно оскорбить мужчину.
Я пожал плечами и почесал руку, после чего смахнул волосы с глаз.
— Чаще всего это зависит от ситуации и тона. Если мы друзья, нам сходит с рук почти все, что угодно, но если кто-то действует мне на нервы, я могу сказать ему что-нибудь вроде: ты гребаный слабак, отрасти себе пару яиц, отсоси у меня, тупой педр*ла, только не расплачься, как девчонка. Или я могу сказать ему, что он ведёт себя как баба, и у него наверняка вагина вместо члена.
— Ого, — Кристина вскинула брови, — я вижу здесь общую закономерность. То есть, чтобы оскорбить мужчину, вы должны обвинить его в излишней женственности?
Я задумался об этом и прислонился спиной к шкафу, стоящему позади меня.
— Хм, похоже на то.
— Потому что женщины слабее мужчин? — спросила она и начала расхаживать передо мной по комнате.
— Само собой, всем это известно, — честно признался я.
— Тогда почему я здесь? Почему вы обратились за помощью к Родине, если вы так нас превосходите?