— Только не говори, что ты прослушиваешь нашу комнату?
Хан поднял голову и посмотрел на меня.
— Конечно, прослушиваю, — ответил он без малейшего признака стыда.
— Ты все слышал? — повысил я голос.
— И видел, — добавил он.
Я стукнул кулаком по его шахматной доске так, что все фигуры подлетели в воздух.
Хан невозмутимо откинулся на спинку кресла и указал на доску.
— Смотри, что ты наделал, Боулдер.
— Ты не имеешь права вторгаться в мою личную жизнь.
— Не указывай мне, что я могу или не могу делать, — жестко отозвался он. — Ты мой друг, но я не потерплю диктаторских замашек.
— А я не потерплю, чтобы ты шпионил за мной. За нами!
— Тебе нечего стыдиться. Думаю, ты проделываешь неплохую работу, соблазняя ее. Твоя брачная ночь была весьма занимательной.
Я взорвался и отшвырнул стол в сторону, схватив его за воротник обеими руками и заглянув ему прямо в глаза.
— Ты гребаный мудак.
Хан выгнул бровь, оставаясь невозмутимым.
— Отпусти, Боулдер, или пожалеешь.
Я оттолкнул его, взревев от отчаяния. Этот человек был хитрым засранцем, обладающим огромной властью, я должен был предвидеть, что он сделает нечто подобное.
— А ванная комната? Ты и голой ее видел?
Он кивнул и встал за спинку кресла.
— Она красивая женщина.
Меня охватила такая ярость, что захотелось убить его за то, что он видел мою жену полностью обнаженной. Даже я не видел Кристину такой уязвимой.
— Расслабься, посмотри на это с другой стороны — я бы мог настоять на том, чтобы она вышла замуж за меня, сблизиться с ней. Но я оказал эту честь тебе. Разве прошлая ночь была неприятной?
Я стиснул зубы, мне нечего было ответить.
— Так что, как видишь, я хочу, чтобы вы остались здесь, тогда я смогу продолжить присматривать за ней и разузнать больше о Родине.
Я скрестил руки на груди.
— Почему бы тебе, черт возьми, просто не спросить ее о том, что тебя интересует?
— Потому что у тебя это лучше получается, — улыбнулся он.
— Я расскажу ей.
— Нет, не расскажешь, — Хан склонил голову набок. — Неповиновение правителю ни к чему хорошему не приведет, я уверен, что как только ты успокоишься, то поймешь, что слишком остро реагируешь.
— Кто еще видел нас?
— Только я.
Я развернулся и ринулся к двери.
— Сегодня тебе повезет больше. Надеюсь, она позволит тебе себя раздеть, — крикнул он мне 
вслед, а я в ответ показал ему средний палец. Выходя из комнаты, я слышал его смех.
Кристина
Боулдер был не в настроении, когда вернулся.
Я переоделась и была готова спуститься к ужину, но он сказал, что ему не хочется никуда идти.
— Ничего страшного, я могу пойти одна, — сказала я, но он настоял, чтобы нам принесли еду в комнату.
Через полчаса принесли большой поднос со свежеиспеченным хлебом и ризотто из лесных грибов для меня и огромным бифштексом с печеной картошкой и салатом для него.
— Тебя не беспокоит, что животное убили ради того, чтобы ты поел? — спросила я.
— Это естественно.
— Естественно? — спросила я, взбешенная его бессовестностью.
Боулдер ткнул ножом в окно.
— Почему бы тебе не пойти и не спросить птицу, почему она ест червей, или спросить волка, почему он ест милых маленьких крольчат.
— У них нет другого выбора, — сказала я, нахмурившись. — У них нет совести, а у тебя должна быть.
— Откуда, черт возьми, ты знаешь, что чувствуют и о чем думают животные?
— Я знаю, что они не жалеют об убийстве другого вида.
— Вот именно, потому что это заложено природой. Мы тоже часть природы и на протяжении тысячелетий охотились и ели животных. В этом нет ничего нового и нет ничего плохого. — Боулдер откусил еще кусочек.
— На Родине это преступление.
— Я знаю, ты говорила мне об этом, когда впервые увидела, как я ем мясо, но вы, мамаши, все такие неженки, вы не знаете, что теряете.
— Мы по-прежнему наслаждаемся вкусом мяса. Просто оно выращивается в лабораториях, и ни одно животное при этом не умирает.
— Ты закончила? — он наградил меня суровым взглядом. — Я пытаюсь насладиться своим бифштексом, этот олень был превосходен на вкус, пока ты не начала портить мне аппетит разговорами о лабораторном мясе. Это просто отвратительно.
— Ты выглядишь чересчур напряженным.