К тому времени, когда взлом имплантов стал привычным делом, люди отчаянно пытались избавиться от них, но лишь немногие преуспели, а остальные умерли в страшных муках.
— Молодые люди на Родине снова устанавливают импланты, — сказала я.
— Ты шутишь? — удивленно спросил он.
— Нет, они говорят, что им ничего не угрожает, а после войны прошло столько времени, что никто не верит, что те события могут повториться.
— Ага, я вот не собираюсь имплантировать что ни поподя в свой мозг.
— Я тоже, — я подняла свой браслет. — Мне больше по душе старые добрые времена, — глубоко вздохнув, я подняла флэшку. — Скрести пальцы, чтобы мы нашли на этой штуке что-нибудь стоящее. Тогда это путешествие станет для меня бесценным.
Боулдер притих и стиснул челюсти. Наверно, он хотел, чтобы я призналась, что знакомство с ним было самым ярким моментом моего путешествия, но сказав нечто подобное, он бы стал надеяться на то, что я останусь.
«Я не могу остаться! Или могу?»
Нет, эта мысль была нелепой. У меня была своя жизнь, к которой я должна была вернуться. Моя соседка по комнате и мои друзья, наверно, безумно скучали по мне. Я никак не могла остаться.
«Но я ведь буду скучать по нему», — прошептал внутренний голосок, который я быстро заставила умолкнуть.
Вернувшись в особняк, я добежала до нашей комнаты и упала на колени, перерыв все сумки в поисках преобразователя. Я тихонько вскрикнула, когда нашла его и поставила на кофейный столик.
— Хочешь посмотреть? — спросила я его.
— Как я могу такое пропустить? — саркастично отозвался он. — В конце концов, это самый яркий момент твоего путешествия.
Проигнорировав его комментарий, я вставила флэшку в конвертер и вывела проекцию содержимого в воздухе.
— Что это такое? — в замешательстве спросил Боулдер.
— Все дело в кодировке. Не волнуйся, я справлюсь, — пробормотала я и стала перемещать курсор, чтобы получить обзор содержимого. — Я вижу несколько видео файлов, изображений и текстовых файлов. Это должно быть интересно.
— Какие видео файлы? Я ничего не вижу.
— Дай мне секунду, я найду способ воспроизвести их. — У меня ушло несколько минут, но я, наконец, включила первое видео.
В кадре появилась молодая женщина с короткой стрижкой, крупноватым носом и пирсингом в бровях. Камера слегка дрожала, а ее лицо было сосредоточенно.
— Улыбнись, — сказала она и прислонилась к молодому человеку, который посмотрел в камеру, поправил квадратные очки и слегка прищурился. У него была щетина, непослушные волосы падали на лоб, а рубашка была помята.
— Я устал от всех твоих селфи, — произнес он с оттенком раздражения, после чего сверкнул улыбкой, которая не затронула его глаз. — Подожди, ты же снимаешь видео.
— Ой, прости. — Клип закончился тем, что девушка нахмурилась.
— Надеюсь, не это было самым ярким моентом твоего путешествия? — сухо заметил Боулдер.
— Нет. — Я нажала на следующий видеофайл: шумный ресторанный зал с молодыми людьми, сидящими, стоящими и снующими туда-сюда.
— Привет, мам, — мелькнуло личико девушки с прошлого видео. Она помахала рукой в камеру. — Хочу показать тебе нашу чудесную столовую здесь, в кампусе. — Камеру стали поворачивать, чтобы показать панораму обеденного зала. — Поздоровайтесь, — окликнула девушка группу молодых девчонок за столиком.
— Ты выложишь это на Facebook? — спросила одна из них с натянутой улыбкой.
— Нет, это для моей мамы.
— А, ладно. — Две или три девушки помахали в камеру рукой. — Привет, мама Николь, — вежливо обратилась одна из них.
— А это еда, которую я ем, — сообщила девушка по имени Николь и навела объектив камеры на свою тарелку.
Боулдер протянул руку, чтобы увеличить изображение, парящее над преобразователем.
— Мясо! — он указал на две отбивные на тарелке, аккуратно лежавшие рядом с печеной картошкой и салатом.
— Ш-ш-ш, — выдала я и сосредоточила все свое внимание на ролике.
— Вот видишь, мама? — в поле зрения снова появилось лицо Николь. — Я не умираю с голоду, если тебя это беспокоит, а я знаю, что это так, потому что ты беспокоишься обо всем. Помни, что я люблю тебя, и позже я сниму еще несколько видео из своей комнаты. — Она послала воздушный поцелуй. — Пока, мам.