— Это хорошо для Беккета, — мама выглядит такой обиженной, что мне почти плохо. Почти. — Почему ты не сказала мне раньше? Он подаст на аннулирование?
Джул снова смотрит на меня, но отвечает моей матери.
— Еще нет. Истон и Линди уже взрослые. Если они захотят аннулирования, они знают с кем поговорить. Но ни один из них еще не просил об этом, и я думаю, для этого есть причина.
— Какая может быть причина не отменить быструю свадьбу в Вегасе? На фотографиях она явно была пьяная, — требует Скарлет. — В Вегасе ничего хорошего не происходит.
— Если я правильно помню, Скарлет, ты забеременела Киллианом в Вегасе, — вклинивается Ленни.
Моя голова поворачивается к Ленни.
У меня есть сестра на моей стороне?
— Я не говорю, что мой сын был ошибкой, Элеонора. Но вы должны помнить, насколько трудными были следующие несколько месяцев. Все были в ярости.
— И к концу лета вы были влюблены, женаты и собирались рожать. Ты была счастлива, Скар. Иногда что-то случается, потому что так и должно быть, — Ленни протягивает руку и сжимает мою.
Святой ад. У меня есть поддержка.
— Я была взрослой, и у меня была карьера и жизненный опыт, — укусила Скарлет в ответ, и моя мама кивнула.
— Мэдлин, дорогая. Ты еще так молода и так беззащитна. Это моя вина, но это не меняет того факта, что мы никогда не заставляли тебя быть взрослой, — я не могу смотреть на маму, когда она заканчивает говорить.
Гнев подпитывает меня, когда наконец могу говорить.
— К тому времени, когда ты достигла моего возраста, ты уже была вдовой с ребенком. Ленни жила с Башем в двадцать три года. Амелия выходила замуж за Сэма, — оглядываю стол, и Джул качает головой.
— Не смотри на меня. В двадцать три года я жила своей жизнью, пробиваясь по самым модным подиумам с самыми востребованными дизайнерами в мире. Твой брат вошел в мою жизнь, когда должен был. Когда мы были готовы друг к другу, — она поворачивается и сжимает мамину руку. — Я думаю, тебе нужно позволить Линди и Истону решить, к чему они готовы, Эшлин.
— Ты не можешь указывать, что мне делать с дочерью, — огрызается мама ледяным тоном, который я редко слышала от нее, и никогда к Джул.
— Мне нужно, чтобы все остановились и послушали меня, — я горжусь тем, насколько устойчиво удается сохранять голос, хотя кажется, что могу закричать или заплакать в любой момент. — Всю жизнь я позволяла вам обращаться со мной как с ребенком. И я это понимаю. Для вас я всегда буду ребенком в семье. Хотя у меня есть племянницы и племянники почти моего возраста, а также другие, которые с таким же успехом могли бы носить подгузники, они намного моложе. Но по какой-то причине вам всем было приятно со мной нянчиться, и я вам это позволила.
— Мэдлин… — перебивает мама, но я делаю это в ответ.
— Нет, мама. Я даже никуда не могу пойти без телохранителя. У кого-нибудь еще есть такое?
— Да, — говорит Скарлет. — И у Макса тоже.
— Вы оба — лица компании, — возражаю я.
— У нас с Кейтлин есть телохранители, Мэдлин. Но я знаю, что мы немного другие, — мягко говорит Амелия. — И ты высокопоставленный человек. Тебе следует быть более осторожной, чем большинству из нас. Люди сумасшедшие. Мы все это знаем, особенно ты.
Муж Амелии, Сэм, владеет охранной компанией, в которой работают все мои телохранители. Понимаю, что она лучше других знает, что мне нужно, но мне все равно. Я уже прошла этот момент.
— Я ценю это. Правда. Но устала просить вас относиться ко мне как к взрослой женщине, которая может принимать собственные решения и жить своей жизнью. Делайте что хотите. Но я больше не собираюсь спрашивать ваше одобрение. Я не должна была этого делать уже долгое время, — встаю и смотрю на Чарльза, который спрятался в углу комнаты. — Чарльз.
Его голова поднимается вверх, и он пытается вести себя так, будто не смог расслышать каждое сказанное нами слово.
— Ты уволен.
— Извините, мисс Кингстон. Но я не работаю на вас.
— Нет, — соглашаюсь я. — Но, если ты последуешь за мной из этого магазина, я позвоню в полицию и скажу, что ты меня преследуешь, — хлопаю рукой по столу и пугаю всех. — Никто из вас меня не спрашивал. Ни одна из вас. Я сказала это еще несколько дней назад, а вы до сих пор меня не спросили.
Отталкиваю большой стул и хватаю сумочку.
— Может быть, если бы кто-нибудь из вас удосужился спросить меня, чего я хочу, все прошло бы по-другому. Но вы этого не сделали. Итак, вот как это будет происходить. У меня есть свои деньги, своя работа и своя квартира. У меня есть собственные акции «Кинг Корп». Джон Кингстон, возможно, никогда не был для меня отцом до своей смерти, но он устроил так, чтобы я могла вести независимую жизнь, не беспокоясь о том, как себя прокормить. Если хочу вечно учить маленьких фигуристов, я буду. Мне не нужно вас ни о чем просить. Никогда не нужно было. Так что вы больше не имеете права голоса в моей жизни.
Я оглядываюсь на маму и сестер и останавливаюсь на Ленни.
— За исключением Ленни. По крайней мере, она дала мне презумпцию невиновности. Возможно, вам всем стоит попробовать также.
— Мэдлин... — голос мамы дрожит, но меня это уже не волнует.
— Не. Надо. Мэдлин. Я тебя люблю. Но пока ты не поймешь, насколько ошибаешься, меня мы не увидимся.
И с этими словами я выбегаю из «Сладкого Искушения» в свою машину. К счастью, Чарльз не следует за мной, и мне удается заставить держать себя в руках достаточно долго, чтобы поехать домой. И только когда припарковалась в гараже, наконец позволила слезам упасть.
Через несколько минут телефон звонит, и появляется имя Истона, поэтому пытаюсь собраться с силами. Я смотрю в зеркало и вытираю лицо, пытаясь привести себя в порядок, прежде чем наконец ответить.
— Хей, — фыркаю я.
— Ты в порядке? — он спрашивает.
— Конечно, — мой голос срывается от лжи. — Почему нет?