Кензи: Было слишком много грязного мартини. Они были очень, очень грязными.
Грейси: Кензи — где ты? Я приду за тобой.
Линди: Только что проверила в приложении. Она в «Вест-Энде».
Кензи: Я в баре Мэддокса с друзьями из школы. Я в порядке.
Бринли: Девочки... У нее есть другие друзья?
Эверли: У нас есть другие друзья?
Грейси: У тебя нет других друзей, потому что никто больше не хочет быть твоим другом.
И я не извинюсь за это, сестренка.
Эверли: Я задушу тебя своими помпонами, сестренка.
Кензи: Сегодня кто-то проснулся и выбрал насилие.
Линди: Мой самолет собирается на посадку. Я буду дома либо очень поздно, либо очень рано, в зависимости от того, как вы на это посмотрите.
Увидимся завтра.
Эверли: Завтра вечером выпьем в «Вест-Энде», чтобы ты смогла рассказать нам, как прошел прошлый вечер.
Бринли: Нечестно. Завтра я буду дома только после полуночи.
Грейси: Ты видела ее сегодня.
Линди: Звучит отлично. Увидимся завтра.
Муженек хоккеист заявляет свои права
У меня просто кружится голова от фотографий, которыми хочу поделиться с вами сегодня, ребята. Малышка Кингстон в горячей футболке с номером мужа хоккеиста обвилась вокруг этого красавчика, как коала. Ребята, посмотрите вторую картинку. Определенно страсти накаляются, и я здесь ради всего этого. Ребята, кто-нибудь еще заметил, какая мешковатая эта футболка? Может ли она скрывать что-то вроде живота? Забудьте #ВОжиданииДетей. Я думаю, нам нужен новый хэштег. #ВОжиданииРодов. Идите и дайте знать, если заметите что-нибудь раньше меня.
#ХроникиКройдона
Глава 17
Линди
Красные глаза отстой. Особенно, когда теряешь время, а Сиэтл отстает от Кройдон-Хиллз на три часа. Итак, три часа жизни я никогда не верну. Добавьте к этому дополнительный час, который мы просидели на взлетной полосе вчера вечером перед взлетом, и я расстроена, измотана и совершенно не в настроении иметь дело с репортерами, преследующими меня через аэропорт.
Но черт возьми.
Они не видят ничего плохого в том, чтобы светить в лицо камерами, когда я выхожу на улицу.
Попытка добраться до огромного внедорожника «Убера», ожидающего у обочины, похожа на сумасшедший дом.
Я игнорирую их, как могу. Это не первый раз, когда все хотят получить изображение или комментарий, и не последний. Но, возможно, это первый раз, когда они настолько навязчивы. Я привыкла к тому, что Чарльз всегда рядом и справляется с этим. Думаю, это расплата за проявление своей независимости. Возможно, сейчас я сожалею об этом.
Я чуть не спотыкаюсь, когда перед лицом оказывается камера, но проталкиваюсь, чтобы открыть заднюю дверь. Дрожащими руками удерживаюсь, проскальзываю внутрь и захлопываю дверь.
Водитель оборачивается. Запах травки смешивается с противным освежителем воздуха, как будто он его маскирует.
— Ты знаменитость что ли?
— Я фигуристка, — говорю ему и пристегиваю ремень безопасности. Этому парню не обязательно знать, что я Кингстон, и я не собираюсь это афишировать.
Дерьмо. Если эта мысль не заставляет осознать, что мне действительно нужна какая-то форма безопасности, то я не уверена, что тогда заставит.
Водитель подтверждает мой адрес, и я отправляю сообщение Сэму, мужу сестры Амелии, спрашивая, есть ли у него время поговорить сегодня. Я готова, по крайней мере, обсудить вопросы безопасности, если это будет на моих условиях. Если они работают на меня, то я могу сказать им, чтобы они отступили, когда нужно личное пространство. Они будут отвечать передо мной, а не моей семьей.
Улицы пусты, пока мы быстро едем из города обратно в Кройдон-Хиллз. К счастью, это дает возможность сориентироваться до того, как водитель въедет в подземный гараж здания, чтобы выпустить меня. Когда открываю дверь, он усмехается:
— Не знал, что фигуристам платят столько, чтобы жить здесь.
Фуу.
Я отказываюсь отвечать на этот дерьмовый комментарий и закрываю дверь.
— Спасибо.
Он определенно не получит хороший отзыв.
Я улыбаюсь швейцару и подумываю зайти в кафе, но решаю, что этим утром сон важнее кофеина. Захожу в лифт. Кровать зовет меня.
Но когда двери открываются, я оказываюсь на шестом этаже, а не на седьмом, Кензи ждет, чтобы войти. Она смотрит на меня и закрывает глаза. Она в беспорядке. Грязные волосы. Тени на глазах размазаны, но старая тушь все еще выглядит прилично. Какого черта?
— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю, нажимая кнопку закрытия дверей.
Голова Кензи ударяется о стену, и она шикает на меня.
— Не так громко, — шепчет она.
Хорошо. Думаю, пришла ее очередь адского похмелья.
Этот день начался звездно.
Мы вдвоем молча поднимаемся на наш этаж, затем проходим мимо Грейси в холле.
— Привет. Ты вернулась, — улыбается она, а затем смотрит на Кензи так, словно учуяла запах скунса.
— Ага. Только что пришла. Ты идешь на занятия? — спрашиваю я.
— Да. Малышки балерины в маминой студии ждут меня. Мы все еще собираемся выпить сегодня вечером? — спрашивает Грейс, и Кензи стонет, проходя мимо нас в квартиру. — В чем ее проблема?
— Понятия не имею. Ты видела ее вчера вечером?
Грейси качает головой.