Я ничего не говорю.
Я не могу.
Я просто наслаждаюсь моментом таким, какой он есть, зная, что он слишком скоро закончится. И, как во сне, от которого ты просыпаешься, не дойдя до хороших моментов, Истон отстраняется и обнимает Мэддокса и Каллена, а Пейс и Эверли присоединяются к нам. Официантка приносит еще порцию шотов, затем протягивает Мэддоксу бутылку дорогой текилы и говорит, что она за счет заведения, прежде чем улыбнуться и уйти. К счастью для нее, она движется быстро, потому что девушка на коленях у Мэддокса выглядит так, будто у нее есть когти, и она не боится ими пользоваться.
Кензи и Бринли раздают шоты, прежде чем Эверли поднимает свой высоко в воздух.
— С днем рождения, Линди.
— С днем рождения, Линди, — повторяют наши друзья, и на мгновение я ловлю взгляд Истона, прежде чем загадываю желание и проглатываю свою порцию.
Грейси берет меня за руку и выводит на танцпол, пока из динамиков играет «In Da Club» группы «50 Cent», а диджей объявляет:
— Эта песня для именинницы, Линди.
Грейси держит мою руку высоко над головой, девочки присоединяются к нам, и мы теряемся в музыке. Мы двигаемся вместе легко, смеясь и улыбаясь. Руки блуждают. Чувствуем взгляды и не волнуемся, потому что Чарльз здесь. Как и Мэддокс. Он сам по себе задира, даже если мы никогда об этом не говорим. Но на меня смотрит другая пара глаз, которые прожигают до глубины души.
Я добавляю дополнительное раскачивание и подпрыгивание, которое может быть предназначено только для Истона, но к черту это. У меня день рождения, и мне все равно. Возможно, это говорят за меня выпитые шоты. Ну и ладно.
Я стараюсь не мучить себя такими мыслями о нем, но сегодня это не похоже на пытку. Нет. Сегодня вечером весело. Сегодня вечером я все контролирую. И мне нравится это.
Мы впятером напеваем слова каждой новой песни, теряясь в гудящей вокруг нас электрической энергии, останавливаясь только, когда официант приносит то, что кажется нам бесконечным раундом шотов. С каждой новой рюмкой мы становимся громче и наглее.
Руки скользят. Задницы трясутся. Тела блуждают.
У Мэддокса на коленях до сих пор сидит девчонка с опасными когтями. Каллен танцует с двумя девушками рядом с нами. А Пейс и Эверли кажутся потерянными друг в друге на танцполе.
Думаю, нашей девушке не нужна больше сводница.
После нескольких песен и еще напитков моя кожа становится влажной, а волосы спадают на шею.
Я смахиваю их с плеч, пытаясь остыть, но это бесполезно, когда шоты сделали свое дело и теплый алкоголь течет по моим венам, распаляя меня еще сильнее. Я оглядываюсь на стол и испытываю прилив адреналина, когда вижу, что Истон смотрит в ответ.
Его глаза прикованы ко мне. Тяжелые и голодные.
Лишь мгновение спустя они меняются, и я вижу не голод.
Это нечто другое. Будто он кто-то другой.
Руки скользят по моим бедрам.
Большие руки. Но не те, которые мне нужны.
Я отрываю взгляд от Истона и смотрю через плечо на мужчину, который только что проскользнул ко мне сзади.
— Мне нравится, как ты двигаешься, — он прижимает меня к себе, и на долю секунды я думаю о том, чтобы присоединиться к какой-то девушке и сказать ему, что мне это неинтересно. Это разумный поступок. Ответственный. Но я этого не делаю. Вместо этого смотрю на него и улыбаюсь.
Он великолепен.
Не совсем мой тип.
Немного слишком обычный, но горяч, как ночь в загородном клубе.
Дорогая одежда, дорогой одеколон и, думаю, брови лучше, чем у меня.
Похоже, он тратит на уход за собой больше времени, чем я когда-либо, и это не тот парень, который мне нравится. Но по какой-то причине решаю игнорировать предупреждающие знаки о том, что этот парень не для меня, и прислоняюсь к Мистеру Высокому, Темному и Красавчику.
Возможно, Эверли права.
Возможно, пришло время отпустить ситуацию.
Истон
Линди, возможно, и танцует с кем-то еще, но при этом она наблюдает за мной. И что, черт возьми, это говорит обо мне, если чувствую, что готов сорваться?
С каждым движением ее задницы, струны невидимой линии, которую я отказывался пересекать чертовы годы, натягиваются все туже. Каждый раз, когда она позволяет ему прикасаться к себе, другая нить рвется.
— Какого черта она делает? — я рычу, и Мэддокс Беневенти отрывает голову от шеи своей девушки. Он наблюдает, как я выпиваю остатки виски, и отслеживает, на что я смотрю. Этот придурок трется о задницу Линди, но она, кажется, не возражает. Ее стеклянные глаза закрыты, а его руки бродят по ее телу. Руки, которым там не место. Руки, от которых мне хочется оставить чертовы кровавые обрубки.
— Чак здесь. С Линди все будет в порядке, — говорит мне Мэддокс, когда ставлю стакан обратно.
Он снимает девушку с колен и протягивает ей сотню.
— Как насчет того, чтобы принести нам еще одну порцию, детка?
Ее глаза загораются, как будто она только что сорвала гребаный джекпот.
— Хорошо, — визжит девушка, и я рад, что она с ним, а не со мной.
— Зовешь ее деткой, потому что не знаешь ее имени, сумасшедший?
— Возможно стоит притормозить, чувак. Тебе плевать, это видно.
— О чем ты говоришь, чувак? — я знаю Мэддокса чертовски долгое время. С тех пор, как знаю Линди и Кингстонов. Но он моложе меня, и мы не тусуемся вместе, заплетая друг другу волосы. Он всегда был дерзким ублюдком. Но когда твой отец управляет мафией в Филадельфии, я думаю, именно такое и следует ожидать.
Он наливает остатки «Макаллена» в два стакана, один протягивает мне, а другой проглатывает сам.
— Я говорю о том, как ты смотришь на Линди, придурок. Я говорю о том, как ты следил за ней с тех пор, как она была ребенком. Поскольку мы все были детьми, включая тебя. Возможно, она слепа, но я нет. И судя по тому, как ты выглядишь, будто в десяти секундах от того, чтобы убить чувака, с которым она танцует, я думаю, ты тоже не слепой.