— Знаешь, я чертовски ненавижу, когда ошибаюсь, Хейс.
— Да мужик. Большинство из нас это ненавидят, — вешаю сумку, готовясь уйти отсюда и добраться до Линди.
— Да, ну, еще хуже, когда это происходит перед ребенком, который едва мог со мной разговаривать, она была так поражена, когда мы впервые встретились. Я подвел Линди и не особо беспокоился о том, что подведу тебя в процессе. Но мне следовало. Она просто всегда затуманивала мой рассудок. Она моя младшая сестра, понимаешь?
— Послушай, я бы не сказал, что был удивлен, — смеюсь я. — Но, думаю, понимаю. Я всегда хотел защитить ее. Идея, что могу подвести ее преследовала меня уже чертовы годы. Но я не тот человек, о котором тебе стоит беспокоиться. Я никогда не причиню ей вреда, — толкаю его в плечо, не зная, что еще сказать. — Я думаю, она планирует прийти на игру сегодня вечером. Мэддокс сказал, что пойдет с ней, если у нее еще нет охраны. Есть ли у тебя шанс попытаться немного сгладить ситуацию со своей семьей?
— Ты достоен ее, большой ублюдок. Знаешь это?
— Да, мужик. Возможно, мне потребовалось несколько лет, чтобы принять это. Но теперь она не избавится от меня. Так что надеюсь, что я достаточно хорош.
— Никто из нас недостаточно хорош для женщины, которая в нас влюбляется, чувак. Ни один из нас. Нам просто нужно каждый день делать все возможное, чтобы заслужить это.
Джейс садится в свой внедорожник, закрывает дверь и машет рукой, отъезжая.
Никто из нас недостаточно хорош.
Думаю, это чертовски хорошо, что тяжелая работа меня не пугает.
Офис Сэма Беневенти — это не то место, где я ожидал когда-либо оказаться.
За свою жизнь я посмотрел немало фильмов о мафии. Прочитал несколько книг. Услышал несколько историй. Вы не можете избежать их. Особенно, если живешь в Лас-Вегасе. Но несмотря на все это, я сижу в этом офисе и игнорирую тот факт, что зять Линди, отец Мэддокса, является главой филадельфийской мафии. Судя по тому, что я слышал на протяжении многих лет, ему также принадлежит уйма законного бизнеса. Но преступный клан Беневенти управляет этим городом уже столетие.
Сэму за сорок. Но если не считать небольшой седины, смешанной с темными волосами, он выглядит ненамного старше Мэддокса. Сила исходит от него волнами. Он чертовски пугающий.
Когда Сэм Беневенти говорит, вы внимательно слушаете.
— Объясни, как ты хочешь, чтобы мы поступили, Мэдлин, и я скажу, смогу ли это сделать. Я буду честен с тобой. Моя команда — профессионалы, и именно они принимают решения. Ты знаешь это. Если мои люди чувствуют, что им нужно поступить определенным образом, чтобы обезопасить себя и тебя, они сделают то, что должны. Но они защитят тебя любой ценой.
Линди вздыхает. Она слишком хорошо знает этот факт. Один из парней Сэма, Марко, дежурил ее телохранителем в тот вечер, когда мы приехали домой к Кингстонам с игры «Кинг». Я помню это, как будто это было вчера.
Ей было пятнадцать лет, и она целый день пыталась со мной флиртовать.
Не то чтобы мне не хотелось флиртовать в ответ, но, блин. Линди было пятнадцать, а мне девятнадцать, скоро исполнялось двадцать. Почти пять лет могут показаться не такой уж большой разницей в жизни, но тогда это казалось именно так. Я продолжал напоминать себе, что она слишком молода и под запретом.
В тот день я отвез ее и Кензи на игру «Кинг», но Кензи ночевала у Бринли, так что домой ехали только мы с Линди, а ее телохранитель Марко следовал за нами в машине.
Я помню, как заехал на подъездную дорожку и выключил машину.
Я помню, как говорил о хоккее и дразнил ее по поводу фигурного катания. Дразнил по поводу партнера, хотя в глубине души ревновал, потому что он был ее возраста. Что если между ними что-то происходит, это нормально, потому что он для нее лучший парень. Я даже Пейсу никогда не говорил об этом. Никто не знал, что я чувствую, потому что она была чертовски маленькой.
Она засмеялась над чем-то, что я сказал, и это был самый сладкий звук, который слышал за такое чертовски долгое время. Меня позвали в НХЛ в семнадцать лет. После этого на меня все свалилось. Женщины. Секс. Выпивка. Наркотики. Все это было для меня в свободном доступе. В моей жизни не было невинности, не то, чтобы ее было много с тех пор, как умерла мама.
Я на секунду забылся и обхватил ее щеку, прежде чем отдернуть руку и выйти из машины. Выражение лица Линди было чертовски обиженным. Но слово «пятнадцать» продолжало мелькать в голове, как сломанная неоновая вывеска.
Марко шел впереди нас к двери, и она поддразнила его, передавая ключ.
— Не надо быть таким драматичным, Марко. Это мой дом. Это значит, что у нас есть система сигнализации, которую вы, ребята, установили.
Он проигнорировал ее поддразнивания и прошел через дверь, Линди следовала за ним, а я замыкал шествие. К тому времени, когда я закрыл дверь, Марко уже лежал на полу мертвый, а над ним стоял человек, которого я никогда раньше не видел, с пистолетом, висевшим на боку.
Звука не было.
Я помню, в какой растерянности был в тот момент.
Не понимая, что на пистолете был глушитель.
Не имея ни малейшего понятия, что происходит, пока ярко-красная кровь не хлынула из дыры в центре головы Марко.
Линди отвернулась, и из ее горла вырвался пронзительный крик, который я никогда не забуду.
Черт возьми. Он застрелил его.
— Вы двое, — он направил пистолет на нас, и я спрятал Линди за собой. — Туда. Сейчас же. И ничего не пытайтесь сделать. Мне не нужна ты, ни один из вас. Мне нужна твоя мама, маленькая девочка.