Я снова смотрю на нее и сжимаю гребаные зубы, когда ее голова падает на плечо этого придурка.
Чувак, легче игнорировать эту чертову ситуацию между нами, когда она находится на другом конце страны и живет своей жизнью, а я здесь и живу своей.
К черту все.
Я швыряю стакан на стол и отталкиваюсь от стула.
— Будь осторожен, чувак, — предупреждает Мэддокс. — Она еще ребенок, и вся чертова семья до сих пор считает ее такой.
— Думаю, это чертовски хорошо, что я не являюсь частью твоей семьи.
Ублюдок откидывается на спинку дивана и улыбается.
К черту его и к черту это.
Я выхожу на танцпол и хватаю Линди за руку.
— Нам нужно поговорить.
Глаза придурка расширяются, когда он видит меня. Он явно узнал меня.
Думаю, он фанат «Гадюк Вегаса».
Готов поспорить на мой бонус, что он точно знает, кто я.
— Ты...
— Это я, приятель. Как насчет того, чтобы дать нам минутку? — притягиваю Линди к себе и наблюдаю, как темнеют ее бурные глаза, когда руки скользят по моим рукам.
— Истон, — выдыхает она, но не отталкивает меня. — Это было грубо.
Я сгибаю колени и перекидываю ее через плечо.
— Тогда, наверное, прошу прощения за это.
— Истон, — кричит она, смеясь. Черт, мне нравится этот звук.
— Что происходит, брат? — спрашивает Пейс, а Эверли приклеена к нему.
— Мы уходим отсюда, чувак, — говорю ему и начинаю идти, зная, что вся ее команда, включая мою сестру, следуют за мной.
Глава 3
Линди
Я не уверена, что меня разбудило первым... пульсация в голове или отвратительно громкий будильник, который не помню, устанавливала ли на свой телефон. Я натягиваю подушку на лицо, чтобы заглушить звук, но это бесполезно.
Секунду… Я думаю, что это мелодия звонка.
Кто, черт возьми, звонит так рано?
Я вытягиваю руку, пытаясь отключить звук телефона, и вместо этого ударяюсь запястьем об угол тумбочки.
Ауч. Это больно. Недостаточно, чтобы полностью остановить стук в голове, но немного помогает.
Я почти уверена, что не должна чувствовать пульс за глазами.
Это ненормально.
Я лежу с закрытыми глазами, пытаясь понять, почему, черт возьми, так себя чувствую, но прошлая ночь неясна. Почти такая же нечеткая, как и слова, которые пытаюсь сказать. Фуу. Последнее, что я помню, было… Шоты. Танцы. Еще больше шотов. А после что?
— Расслабься, принцесса. Я с тобой.
Этот голос… Боже мой. Я слышала этот голос больше раз, чем могу сосчитать, но никогда он не звучал так хорошо. Глубокий, хриплый, настолько чертовски сексуальный и горячий, что может нагреть целый бассейн, если бы был в нем.
Большая, теплая, восхитительно мозолистая ладонь обхватывает мою талию и прижимается к животу. К моему очень голому животу. Бабочки летают, и каждое нервное окончание моего тела насторожено. И это до того, как меня притянули к невероятно твердой груди, и мужчина, которому принадлежит эта грудь, стонет.
Мужчина, которому не следует быть в моей постели.
Почему он в моей постели?
Подожди… а это моя кровать?
— Кажется, ты не хочешь больше спать, — шепчет Истон, зарывшись лицом в мои волосы, когда этот вопрос повисает в воздухе. Ебать.
Подожди. Нет.
Должно быть, это сон. Я в поездке с девочками в Вегасе.
Я живу с Эверли.
В планах я не предполагала, что в эти выходные окажусь с кем-нибудь в постели.
И точно. Не. С ним.
Нет… Я прижимаю подушку к глазам.
Этого не может быть.
Это сон. Я все еще сплю.
Бедра прижимаются к моей заднице, и любые сомнения в том, что я все еще сплю, быстро исчезают, потому что во сне Истон Хейс не чувствуется так хорошо. Конечно, мои сны обычно заканчиваются прежде, чем я получаю шанс насладиться его смехотворно большой эрекцией, плотно прижимающейся к моей заднице.
Я немного отодвигаюсь, и руки Истона сжимают мои бедра.
— Линди, — предупреждает он.
Этого. Не может. Быть.
— Да, принцесса, это так.
Что?
Кому он отвечает?
— Тебе детка. А теперь перестань так громко думать и спи дальше, — Истон стягивает подушку с моего лица и ставит ее назад, а свою руку мне под голову, располагая так, чтобы я оказалась между сгибом его шеи и бицепсом.
Именно там, где я всегда хотела быть, только понятия не имею, как, черт возьми, я сюда попала.
Сколько раз я задавалась вопросом, на что это будет похоже? И теперь, когда знаю, как я буду жить без этого снова? Рот Истона прижимается к моей шее, и с моих губ срывается тихий стон.
Глупые, предательские губы.
Это неправильно.
Возможно, ничего не произошло.
Возможно, он просто заснул рядом со мной.
Или, может быть, я наконец-то поддалась тому, чем всегда хотела заняться, но у меня никогда не было женских яиц, чтобы сделать шаг.
Ладно, пора быть большой девочкой. Перевернись и отвечай за свои поступки.
Мне нужна чертовски долгая секунда, чтобы съежиться от самого жалкого оправдания для воодушевляющей речи, которое я когда-либо давала себе, а я дала себе немало. Я чертова золотая медалистка. Я могу вести воодушевляющие беседы. Обычно они происходят на льду или в раздевалке. Иногда в машине. Однажды, лежа в мокрой траве, я упала на бегу и должна была убедить себя встать и закончить бег. Но никогда в своих самых смелых мечтах я не думала, что сделаю такое в постели.
Закончив думать, я пытаюсь осторожно перевернуться, не обнажая при этом ни одной части тела, и одновременно происходят две вещи. Во-первых, я быстро говорю спасибо богам одной ночи, потому что, когда переворачиваюсь, мои трусики заходят в задницу самым неудобным образом. Спать в стрингах не весело. Но я почти уверена, что, если бы вчера вечером занялась сексом с Истоном, мои трусики сгорели бы при этом. Надеюсь, это означает, что я не отказалась окончательно от своей девственности, когда была в хлам пьяная с мужчиной, в которого была наполовину влюблена с тех пор, как начала брить ноги.