— Детка, мне нужно, чтобы ты помогла мне и объяснила, что пытаешься сказать, потому что я не понимаю, — кладу ее подарки на стол рядом с салфетками. — Хочешь кексик?
Она смотрит на розовую коробку «Сладкое Искушение» и кивает.
Затем смотрит на шоколадный торт с розовой глазурью из сливочного крема, как будто он ее предал, и причитает:
— Моя задница станет такой толстой.
— Это один кекс, детка. От этого твоя задница не станет толстой, — блять. Что, черт возьми, случилось с моей нормальной, здравомыслящей женой, и когда я смогу вернуть ее?
Она отрывает верхушку кекса, переворачивает его вверх дном и размазывает по нижней половине. Затем я смотрю, как она съедает все за два укуса. Проклятье.
— Моя грудь тоже вырастет. Думаю, это положительный момент. Но клянусь Богом, Истон.... — она сдается на середине своей напыщенной речи и хватает еще один кекс.
— Мэдлин, я не уверен, стоит ли бояться или мне следует просто убрать сахар. Хочешь помочь разобраться?
Бурно-голубые глаза Линди встречаются с моими.
— Ты обрюхатил меня.
Наклоняю голову и смотрю на нее, пока смысл слов доходит до меня.
— Что?
— Я беременна. У нас срок в сентябре. Сегодня я видела жену моего брата, Рен. Ну, знаешь, акушер-гинеколог. Знаешь, каково это, когда невестка заглянула в твою ху-ха и сказала, что там маленький человек?
— Ты беременна? — спрашиваю я в абсолютном шоке.
— Ага. Если быть точной, мы должны родить двадцать второго сентября.
— Черт возьми, — смеюсь я и падаю на колени, затем притягиваю ее к краю дивана. — Ты беременна? У нас будет ребенок?
— Да, — она кивает и наконец улыбается. — У нас будет ребенок.
— Малышка… у тебя будет мой ребенок, — тащу ее к себе на колени и целую со всеми невероятными эмоциями, протекающими через меня.
— Если голова ребенка будет такая же большая, как у тебя, я хочу развода, — смеется она сквозь слезы. — Шучу. Но если у него голова будет большой, то ты мой большой должник. Кексы на следующие девять месяцев.
— Все, что пожелаешь, принцесса. Я дам тебе все, что ты пожелаешь.
Она проводит руками по моему лицу и по волосам, ее глаза бегают между моими.
— Ты уже дал мне все, Истон. Все, о чем я когда-либо могла мечтать. Ты правда не расстроен?
— Я не думаю, что когда-либо любил тебя больше, — провожу рукой под ее рубашкой и по животу, в полном восторге от нее.
Линди ерзает у меня на коленях и снимает через голову рубашку.
— О, черт возьми. Не похоже, что ты можешь сделать меня еще более беременной.
Я встаю с ней на руках, мне нравится, как это звучит.
— Нет, я не могу.
— Обещай, что будешь любить меня, независимо от того, насколько большой станет моя задница.
— Твоя задница всегда будет идеальной, детка, — сжимаю ее для пущей убедительности и бросаю Линди на кровать.
— Ох. Ты хорош.
— Просто подожди и посмотри, насколько хорошим я могу быть, принцесса.
Я показал себя хорошо четыре раза в тот день и еще три ночью.
И я не сделал ее более беременной.
Конец.
Бонус
Истон
Я никогда не ненавидел выездные игры так сильно, до того момента, пока не родился Гриффин. Даже если это была всего лишь ночь, одной ночи было слишком много. Так что да, может возникнуть некоторая дополнительная срочность, пока жду, открытия дверей лифта, и ладно, я могу более или менее спокойно дойти до входной двери, но я просто хочу быть дома с семьей.
Миртл встречает меня, когда открываю дверь, требуя, чтобы ее погладили на минуту, прежде чем она повернется и молча скажет следовать за ней. Порой я почти уверен, что она думает, что является мамой Гриффина.
Она никогда не отходит от него, если только не хочет сказать нам, что он плачет. Она будет сидеть рядом с нами и кусать нас за ноги, пока мы не встанем, и, если посчитает, что мы движемся недостаточно быстро. Звучит мило, если только вы не бегаете без сна, а слюнявый бульдог просто кричит вам, чтобы вы пошевелили задницей. И мы уже около шести недель не спим.
Я был в полном беспорядке. Еще и нервный. Я сомневаюсь во всем. Но не Линди. Она была рок-звездой с первого дня. Я не знал смогу ли полюбить ее сильнее, но смог. Кажется, я с каждым днем влюбляюсь в нее все больше.
Бросаю сумку на пол у двери и направляюсь в гостиную, где выключен звук телевизора и приглушен свет. Линди сидит, свернувшись калачиком, на диване. Гриффин спит у нее на груди со счастливой улыбкой на лице, которая идеально соответствует улыбке его мамы.
Глаза Линди закрыты, но она чувствует меня, как только вхожу в комнату, и медленно их открывает.
— Эй, мальчик-хоккеист. Как прошла игра?
Я целую ее в губы, затем его маленькую головку. Они оба приятно пахнут, как лавандово-ванильное детское средство, которое она любит использовать для него. Забавно, как быстро все меняется. Прошло всего несколько недель, а уже пахнет домом.
Я осторожно поднимаю Гриффина, и мой маленький приятель сморщивается всем телом. Он поджимает колени и сжимает руки, прижимая к своим губам, прежде чем я прижимаю его к своей груди. Мне чертовски нравится, когда он это делает.
— Игра была хорошей. Мы выиграли, пять-ноль. Джейс сделал хет-трик.
Линди встает и потягивается, ее длинные волосы рассыпаются по спине, а с плеч свисает одна из моих старых футболок.
— Жаль, что я это пропустила. Мэддокс зашел ненадолго и позволил мне вздремнуть, чем я воспользовалась в полной мере.
— Каллен снова занимается громким сексом в их квартире?
Линди улыбается, и я получаю ответ.
Мне потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть к тому, как все приходят и уходят из нашего дома, но теперь я ожидаю этого от своей сестры и девочек, и не меньше от Каллена и Мэддокса. Тем более, когда мы привезли Гриффина домой. Теперь мне легче осознавать, что они здесь, когда меня не может быть.