— Шмель, — тихо, словно боясь привлечь внимание мутантов к убегающим людям позвал долговца майор. — Отправьте людей навстречу. — он кивнул головой указывая на мониторы на которых под разными углами показывались улепетывающие бойцы.
— Мне приказано охранять вас. — решительно ответил Шмель.
— Если вы не отправите бойцов на выручку, я сам пойду к ним. — ледяным тоном произнес майор, покрываясь пунцовыми пятнами на бледном лице.
— Есть, пойти навстречу, товарищ майор — вдруг сломавшись ответил Шмель, разрешите и мне сопровождать их?
— Разрешаю, лейтенант. У них… у нас еще есть шанс. Выполняйте.
Шмель козырнул, развернулся кругом и, щелкнув каблуками решительно вышел из ПОПа.
Тем временем пятеро беглецов все дальше и дальше отбегали от поля боя на юг. Люди были обессилены, вероятно стимуляторы уже довели организмы до предела и бойцы спотыкаясь, иногда падая на руки, не в силах выпрямиться тяжело бежали прочь. Пилоты вертолетов безмолвно следили за ними камерами приборов. Майор судорожно вздохнул и уставился на двадцать красных лампочек символизирующих двадцать, все еще живых человек. «Что делать? — думал он — сколько они смогут сопротивляться пси воздействию, и сопротивляются ли еще?» Вдруг во внутренней связи с танками стали слышны какие-то шорохи и неразборчивые хрипы. Крученко подскочил, определив из какого танка передается звук он закричал:
— Четвертый! Четвертый! Вызывает центр, вызывает центр. Прием!
В ответ раздалось неразборчивое мычанье, хрип и спустя несколько невероятно долгих секунд оглушительный в застывшей напряженной тишине ПОПа щелчок пистолетного выстрела. Одна из двадцати лампочек задержавшись на секунду померкла. Спустя еще несколько секунд хрипы и шорохи стали повсеместны. Пистолетные выстрелы неестественным, игрушечным щелканьем с леденящими кровь паузами зазвучали в динамиках ПОПа. Красные лампочки экипажей гасли одна за другой до последней, которая задержалась дольше всех хрипя и борясь за свою жизнь, но противопоставить нескольким контроллерам даже невероятно волевому человеку семнадцатой машины было нечего. Последний выстрел пущенный им самим оборвал и его жизнь.
Тем временем пятеро беглецов сбившись в одну кучу пробежали чуть больше полукилометра и теперь окончательно выбившись из сил, сами, подобно зомби брели пошатываясь в сторону поросшего жгучим пухом леска, из которого все еще не видимые для них бежали семь вооруженных долговцев. Но потерявший ясность мысли Крученко бессмысленно гладя ладонью погасшие красные лампочки уже не слышал сначала обращения, а затем крики пилотов, не видел как из травы невысоко припрыгивая в сторону загнанных беглецов уверенно приближалось с десяток снорков. Командир не видел, как из одного из оврагов недалеко от их опушки, вереницей, наперерез спешащим долговцам выскочило и низко прижимаясь к серой траве другая десятка снорков, как из огромного трамплина вышел не видимый до этого человек в комбинезоне Сева и спотыкаясь, сопровождаемый снорком в чистом камуфляже побрел в сторону опушки. В себя пришел он только тогда когда его окатили стаканом воды, на мониторе стоп кадром остановились пятеро разодранных беглецов, лежащих безвольно раскинув руки.
— Товарищ, майор, товарищ майор, — тряс Крученко один из помощников. — Вертолеты улетели, керосина только до периметра. Выживших нет. Надо возвращаться.
— А? Что? — все еще не приходя в себя спрашивал майор, в его сознании выжженном и опустошенном беспощадной Зоной, крутились ни разу не слышанные им ранее слова «… и пожнет скверну людскую он скверной людской! И узреют люди образ свой, тлен и немощь, жажду и голод, покуда не смирятся что нет у них исхода от тени своей, покуда не сменят они образ свой и страх на любовь…» — Что происходит?! — с трудом сфокусировав взгляд на мониторе, показывавшем погибших беглецов он, не веря, потряс головой, отгоняя картину и крутящиеся в голове слова, колокольным звоном заполнившие его разум.
— Надо возвращаться, — твердо глядя ему в глаза и добиваясь осмысления, повторил помощник.
Майор еще раз тряхнул головой, безуспешно пытаясь прогнать наваждение.
— Где охрана? — покачиваясь вперед и назад, словно пациент больницы для душевнобольных, глядя в никуда, перед собой спросил он.
— Встретить солдат не успели, напоролись на снорков. Возвращаются. Пока без потерь.
— Пока без потерь… пока без потерь… — механически повторил майор, не переставая раскачиваться.
Мрачную тишину ПОПа нарушали только гудение вентиляторов компьютеров и еле слышимое пощелкивание перемигивающихся приборов. Как то буднично и глухо снаружи вдалеке прозвучала сначала одна, потом другая автоматная очередь, какой — то не выразительный рык мутанта слился с взрывом гранаты. Звуки боя приближались. Помощники схватились за ПМ, оружие — имевшееся у штабных офицеров, если его здесь можно было назвать оружием, выжидающе глядя на командира.
— Откройте, — словно отмахиваясь от надоевшей мухи сказал майор, не переставая раскачиваться и не вставая с кресла.
Офицеры переглянулись, один бросился к двери, знаками указывая второму на аптечку и на майора, другой согласно кивнул и потянулся за красной сумкой с нарисованным белым крестом с круге.
— Не надо. — глухо и отстраненно произнес майор. — не надо…
Помощник завис с сумкой в руках, в этот момент практически за дверью ПОПа одновременно зазвучало несколько автоматных очередей, оглушительный рев и грохот тела, наскочившего на дверь будки с той стороны.
— Открывай, твою мать! — закричал один из долговцев снаружи, закрепляя требование несколькими автоматными очередями, по ставшим многочисленным рыкам снорков.
Помощник майора отодвинул засов и ударом ноги открыл дверь, водя ПМ-ом из стороны в стороны.
— С дороги! — послышалось требование и внутрь будки пятясь задом, отстреливаясь от наседающих, но почему-то осторожных снорков один за одним начали запрыгивать бойцы долга, сразу же вставая и высовывая ствол автомата в проем, прикрывая товарищей. Через десяток секунд все шесть бойцов и Шмель в разной степени ошалелости и незначительной степени подратости оказались внутри будки с грохотом захлопнув за собой дверь.
— Фу… насилу отбились. — вытирая пот со лба сказал Шмель, одновременно разглядывая раскачивающегося майора на стуле оператора майора. — Товарищ майор? — не наблюдая никакой реакции командира, насторожился Шмель. — Что с ним? — явно обеспокоенно обратился он к одному из его помощников.
— Не понятно, но по ходу того… сгорел. — не менее озабоченно наполняя шприц, какой-то мутной жидкостью ответил помощник, приближаясь с ним к майору, одновременно вытягивая руку и прицеливаясь в районе его шеи.
Внезапно майор прекратил свое безумное раскачивание и засмеялся глядя в потолок. Неестественный, нездоровый смех заставил долговцев отшатнутся от человека и нервно переглянуться. Кто как ни они знают, насколько быстро ломает Зона, даже таких бывалый и сильных людей как майор, и кто как ни они знают насколько деморализующе влияет сломленный Зоной сталкер на окружающих его людей.
— Ну вы это… товарищ майор… — начал было Шмель, глядя на замершего с иглой помощника и одновременно кивая ему, готовясь навалиться и скрутить майора чтобы дать помощнику сделать инъекцию антишока.
— Сгорел говорите? — как ни в чем не бывало начав снова раскачиваться на стуле и захохотав пуще прежнего спросил Крученко, по — прежнему глядя в потолок. — Все собрались?
— Все. — Ответил Шмель, замешкавшись на секунду.
— Сгорел… — продолжая хохотать, своим уже неприятным смехом, умилился Крученко — как в танке?!..
Шмель и помощники переглянулись, лицо Шмеля перекосила гримаса ужаса.
— Все на выход!!! — заорал он, и развернувшись ударил плечом по двери будки, едва только стоящий у засова помощник успел отодвинуть засов, но дверь вопреки ожиданию не открылась. Хохот майора стал громче. Долговцы наперебой заколотили прикладами и сапогами в дверь, начиная понимать смысл происходящего. Помощник майора сел за мониторы и бешено заколотил пальцами по клавиатуре, на дисплее одна за другой вместо остановленных картинок последних передач с вертолетов начали появляться изображения окружающего их леска.