Сейчас она мне отсасывала не потому, что я заставлял, а потому что ей самой этого хотелось. Хотелось сделать мне приятно.
Ну, ещё бы. Похоже, что для Орин я был самым лучшим партнером за всю жизнь. Никто ещё с такой силой, страстью и так долго не жарил её под хвост. Она кончила за это время не меньше пяти раз, и судя по тому, как томно она смотрела, ей очень хотелось углубить знакомство.
И я был относительно не против, но скорее всего, после этой ночи наши дорожки разойдутся.
Слишком много дел, слишком мало времени.
Помацав напоследок её мягкие сисечки, я выполз из кровати и принялся собирать разбросанную по комнате одежду.
— Ты ещё навестишь меня, Эл? Бесплатно, разумеется… — промурлыкала кошечка. Перевернувшись на бок и помахивая пушистым светлым хвостиком, она стала поигрывать пальчиками с собственным сосочком. А ещё она едва заметно ерзала, словно пыталась показать, что не прочь ещё разок развлечься перед моим уходом.
Но пришлось отбросить пошлые мысли и послушать другую голову. Я и так с ней поиздержался. Время уходит, надо заняться делами насущными, иначе и впрямь сдохну через неделю.
Сегодня этот вариант я уже не рассматривал.
Удивительно, но я покинул квартал без каких-либо проблем. Наутро той троицы в коридоре не оказалось. То ли их кто-то аккуратно оттащил, то ли пришли в себя и ушли на поиски целителя. Возможно, в дверь комнаты и стучали, но учитывая, как от наших утех грохотала кровать, и как заливалась сладостными стонами кошечка, это было бессмысленной тратой времени. Мы бы при всем желании не услышали.
Солнце палило, и я чувствовал из-за этого легкое раздражение, но проведенная с Орин жаркая ночь это немного компенсировала. Не говоря о том, что я не просто не потратил полученные деньги, а даже ушел в какой-никакой плюс, благодаря той троице бандитов.
Дневной город заметно отличался от ночного. В первую очередь количеством людей, и это мне нравилось меньше всего. Их было слишком много. Когда я проходил одну узкую улочку, приходилось чуть ли не распихивать народ.
Как раз там меня приметил карманник, то ли решивший, что я легкая жертва, то ли по какой-то другой причине. В итоге я сломал ему руку и нисколько об этом не жалел. Будет умнее и осторожнее.
Возвращаться в особняк Талии я не спешил. Живот крайне настойчиво сообщал, что необходимо подкрепиться, так что отправился на поиски подходящего заведения. Нашлось такое довольно быстро, где я заказал мяса с кровью и красного вина и приготовился следующие полчаса с большим удовольствием поглощал это угощение.
Выбрав столик подальше от окна, стал терпеливо ждать. Когда я уже собирался оторвать свою задницу от стула и пойти крайне вежливо поинтересоваться у шеф-повора, какого черта ещё не готово, явился официант и все принес.
— Вкуснотища… — пробормотал я, отрезая ломтики и закидывая их в рот. Особенно мне нравились те части, где была кровь.
Я уже разделался с половиной блюда, когда неожиданно напротив меня подсел какой-то тип. Молодой, приторно смазливый, с длинными светлыми волосами, спадающими до самых плеч. Если бы у меня под рукой был кирпич, я бы обязательно познакомил этих двоих.
Он лучезарно улыбнулся, а у меня окончательно пропал аппетит.
— Я за оладушки не отсасываю, — сразу предупредил его я, но тот лишь непонимающе округлил глаза. Поняв, что ничего внятного от него в ответ не услышу, спросил серьезнее, — Что надо, спрашиваю?
— А, прошу прощения, — наконец опомнился он. — Не хотел помешать вашей трапезе. Я Адриан, а вы, я так понимаю, Защитник дома Сорас?
А вот на этом вопросе я отложил вилку и нож, посмотрев на блондинчика уже совершенно по-другому. Это не просто какой-то придурок. Это слишком хорошо осведомленный придурок, и чуйка чует какую-то подставу.
— С чего взял?
— Ваше… клеймо, — он постучал пальцами по своей шее, и я невольно потянулся к своей. Ворот рубашки почти полностью закрывал моё клеймо, но этот глазастый все-таки заметил.
— Ну, допустим.
— У меня есть для вас весьма интересное предложение.
— Прошу прощения, но гейклубы меня не интересуют.
— А?
— Бэ.
— Вы меня не поняли…
— Все я понял, сын прокаженной мартышки, яйца которой два буйвола отбивали копытами каждую полную луну под песню «Я люблю шаверму».
— Что?
— Что?
— Вы сейчас сказали….
— Что сказал?
— Что-то про сына… и любовь… я не понимаю…
— Тебе показалось, — фыркнул я, отправляя в рот один из последних кусочков мяса. Мой собеседник был настолько же туп, насколько красив. Думаю, его интеллект был где-то между уже упомянутой шавермой и петухом.